Федор Раззаков - Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980

Никита и Татьяна встречались несколько месяцев, после чего он вдруг совершил неожиданный поступок — ушел в армию.

Для многих это было удивительно, так как при таком влиятельном отце он мог или вообще туда не идти, либо устроиться на теплое место — в конный полк «Мосфильма» или в Театр Советской Армии. Но Никита отправился служить на Камчатку в атомный подводный флот. Служил сначала на берегу, затем матросом на тральщике. В составе группы из четырех человек он совершил 117-дневный поход по Камчатке на собаках.

Стоит отметить, что после этого случая в киношной среде началась паника, и все, у кого не было брони, бросились ее получать или побыстрее поступать в вузы, где была военная кафедра.

Вспоминает Т. Михалкова: «Я ждала Никиту все два года. Писала на Камчатку письма. Никита тоже часто писал, причем очень серьезные письма: с цитатами Толстого, разных философов. Я показывала их подругам и недоумевала: а где же про любовь? Любит он меня или нет?

А накануне возвращения Никиты из армии я поменяла квартиру. Но адрес ему не успела сообщить. Так вот Никита вместе с Сережей Соловьевым сел на такси и стал объезжать все новые дома на проспекте Вернадского. Об этом переезде разговор шел давно, поэтому район Никита знал. Ходил по подъездам и узнавал, не живет ли здесь манекенщица. Так ему показали мою квартиру. Я открываю дверь, а там он, в морской форме. Мы сразу поехали в Дом кино, с которым тогда были связаны все события. Предложение, кстати, он мне тоже сделал в Доме кино. Собрал там всех самых близких своих друзей и торжественно при них предложил мне выйти за него замуж. Я очень смутилась, но, конечно, ответила «да»…»

Свадьбу они сыграли через несколько месяцев после этого, причем не в Москве. Произошло это в Грозном, где Михалков снимал свою первую картину — «Свой среди чужих, чужой среди своих». Чтобы не тянуть до Москвы, Никита договорился с властями города о регистрации, и молодых расписали в тот же день. Без белого платья, черного костюма… Праздновали всей съемочной группой, что называется, по-студенчески.

Первый самостоятельный фильм Н. Михалкова получился на удивление необычным и новаторским. Когда в печати промелькнули сообщения о том, что Михалков-младший снимает фильм о событиях времен гражданской войны, многие удивились и подумали: «Что нового можно снять об этом времени?» Действительно, количество картин о подвигах красных перевалило тогда всякие разумные пределы, и львиная доля этих картин была откровенно халтурной. Поэтому мнение о том, что и Никита снимет нечто подобное, в кинематографической среде было преобладающим. Однако он снял фильм совершенно бесподобный и нестандартный.

Вспоминает Н. Михалков: «Этой картине предшествовала повесть «Красное золото», которую мы написали вместе с Э. Володарским. Сюжет ее был навеян небольшой заметкой в одном из журналов, рассказывавшей историю путешествия из Сибири в Москву поезда с золотом, реквизированным у буржуазии, о том, как оно было захвачено белог вардейской бандой, переходило из рук в руки, пока, наконец, не было отбито чекистами…»

А вот как вспоминает об этом же Э. Володарский: «Наш с Н. Михалковым сценарий тоже был поначалу вполне банальным, хотя построили мы его грамотно, по всем правилам. Все, что я видел прежде о гражданской войне, в этом сценарии присутствовало. И Никиту Михалкова сценарий устраивал. Но потом один умный человек сказал нам, что так гражданскую войну уже много раз показывали. И тогда мы стали искать драматургические решения, которых раньше в нашем кино не было. Многое просто придумывали, не зная, было ли это, могли ли быть такие люди, такие отношения между ними. Кстати, если придуманное удавалось драматургически, то мы что-то угадывали верно и с точки зрения истории».

Глядя с высоты сегодняшнего дня на этот фильм, не перестаешь вновь и вновь им восхищаться. А ведь в год его выхода на широкий экран (1974) он имел скромный прием у публики и тнял в прокате всего лишь 22-е место (23,7 млн. зрителей). Тогда его обогнали такие фильмы, как «Неисправимый лгун», «Пятьдесят на пятьдесят», «Океан», которые сегодня практически мало кто помнит. Однако время все расставило по своим местам.

В начале 1975 года в журнале «Советский экран» разгорелась полемика вокруг этой картины. Пересказывать ее полностью нет смысла, поэтому приведу лишь несколько откликов на фильм.

А. Невинный из Киева пишет: «К сожалению, мелкие постановочные оплошности лишают фильм исторической достоверности. А как хотелось бы верить, что именно так все и было…

Вот пример: 500 тысяч рублей золотом, которые герои фильма таскают с собой, весят 260–280 кг. По объему это золото ни в какой саквояж не влезет.

Вызывает недоумение и применение в начале 20-х годов дискового ручного пулемета».

Л. Димова из Таллина: «Режиссер, наверное, очень хотел сделать необычный, оригинальный фильм, но подчас ему изменяет чувство меры: оригинальность нередко превращается в оригинальничание, фильм движется скачками, остросюжетные эпизоды перемежаются с длиннотами…»

В. Дорошевич из Гомеля: «Не все мои товарищи в таком восторге от фильма, как я. Некоторые говорят: «Ну, детектив, как бандиты ограбили вагон с золотом в первые годы Советской власти; ничего, мол, смотреть можно». Мне кажется, товарищи не поняли, не почувствовали идею картины. Ведь фильм о том, «как закалялась сталь» человеческих характеров в пламени революции, о том, как жить, как поступать, «если хочешь быть счастливым» с большой буквы, наконец, о том, как «любить человека».

В год выхода этого фильма на экраны страны в семье Н. Михалкова случилось прибавление — родилась девочка, которую назвали Анной. Вспоминает Т. Михалкова: «Анну я вынашивала на подиуме. Более легкой работы для меня найти не могли, и я должна была до семи месяцев показывать модели. Брюки уже не застегивались, я их придерживала рукой и ходила по «языку» в распашонках… Иногда, правда, Никита увозил меня на съемки, а потом писал в Дом моделей объяснительные. Необычные, в форме заявки на сценарий. Он так там красиво описывал причину моего отсутствия, что все манекенщицы заслушивались…

Аню я рожала в роддоме на Шаболовке. Привез, помню, меня туда Никита, а нянечки и говорят: все делай сама, залезай и рожай. Да я не знаю, как, говорю. Никакой реакции. Пришлось пообещать им книжку стихов Михалкова. После этого помогли…

Я никогда заранее ни с кем о роддоме не договаривалась и ничего заранее не покупала. Из-за суеверия. Когда мы привезли из роддома Аню, быт у нас был настолько неустроен, что пришлось положить ее в коробку, а кормить чуть ли не из водочной бутылки с приделанной к горлышку соской. Когда к нам приехала моя мама, она ужаснулась. Всю войну, говорит, прожила, но такого еще не видела…