Людмила Бояджиева - Москва Булгаковская

Особняк был построен в 1889 году по заказу князя Святополк-Четвертинского по проекту московского архитектора Н.С. Бойцова. Особняк выполнен в стиле модерн романтического направления. Два этажа, башенки, резное дерево, огромный зал, в котором, по преданию, размещалась влиятельная масонская ложа, а потом знаменитый писательский ресторан.

Сам ЦДЛ был основан в 1934 году — в год проведения первого съезда советских писателей и образования Союза писателей СССР. На открытие было приглашено 100 руководящих партийных работников, членов правительства СССР, заслуженных деятелей искусства.

С самого начала были предусмотрены членские взносы. Вступительный — пять рублей, ежегодный — пятнадцать. Суммы взносов неоднократно менялись, понятно, в сторону увеличения.

ЦДЛ сразу стал писательским клубом, где встречались друзья и враги, звучали застолья, проходили заседания, панихиды, собрания — «чистки» неугодных элементов или награждения достойных.

О писательском Доме за 70 лет создано неисчислимое количество легенд. Некоторые из них относятся аж к дореволюционному (до 1917 года) времени.

Например, знатоки утверждали, что в обшитом дубовыми панелями ресторанном зале, где во времена «проклятого» прошлого дислоцировалась масонская ложа, однажды прошел бал, на котором танцевала реальная Наташа Ростова из «Войны и мира». Некоторая несогласованность во времени для легенды не помеха.

Доподлинно известно, что вскоре после постройки дом на Поварской купила графиня Александра Андреевна Олсуфьева. Она прожила здесь до 1917 года, пока «революционный ураган» не унес ее в Европу.

Дом Олсуфьевых славился на всю Москву французским поваром и винным погребком. Об этой традиции, сохранившейся в ресторане МАССОЛИТа, кормить совписов барскими блюдами Булгаков упоминает с особым смаком — ведь обычному гражданину подобные яства и не снились. Советских литераторов — сообщество избранных, ангажированных властью лизоблюдов, травивших Булгакова из года в год, он ненавидел всей душой, потому и позволил себе удовольствие спалить Грибоедов в главе «Последние похождения Коровьева и Бегемота».

«… Из примуса ударил столб огня прямо в тент. Как бы зияющая пасть с черными краями появилась в тенте и стала расползаться во все стороны. Огонь, проскочив сквозь нее, поднялся до самой крыши грибоедовского дома. Лежащие на окне второго этажа папки с бумагами в комнате редакции вдруг вспыхнули, а за ними схватило штору. И ту т огонь, гудя, как будто кто-то его раздувал, столбом пошел внутрь теткиного дома».

Булгаков сжег Грибоедова, как и «нехорошую квартиру» — он, как и в юные годы, все еще верил в формулу «Ignis sanat» — огонь лечит.

Дом Драмлита Булгаков поместил в конце Б. Николопесковскогопереулка на Арбате. Но описан в романе дом, находящийся в Лаврушинском переулке напротив Третьяковской галереи.

Именно здесь жили официальные, номенклатурные писатели и критики, в числе коих и некий начальник репертуарного комитета Осаф Литовский. Литовский запретил «Багровый остров», и «Кабалу святош», и «Зойкину квартиру». В паре с травившим Булгакова критиком Орловским он выступил в романе под фамилией Латунский, квартиру которого громила мстившая Маргарита «…ее внимание привлекла роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита пошла вниз и, приземлившись, увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, что двери широкие, что за стеклом их виднеется фуражка с золотым галуном и пуговицы швейцара и что над дверью золотом выведена надпись: «Дом Драмлита».

Маргарита щурилась на надпись, соображая, что бы могло означать слово «Драмлит».

В начале 30-х годов Сталин решает объединить литераторов. И не только организационно, как в Союзе писателей, но и бытово — под общей крышей.

Сталин говорил: «Надо создать писательский городок. Гостиницу, чтоб в ней жили писатели, столовую, библиотеку большую — все учреждения. Мы дадим на это средства».

Сначала писателям предоставляли комнаты в знаменитом Доме Герцена («Грибоедове») на Тверском бульваре. Начинающие пролетарские литераторы жили в общежитии на Покровке. Вскоре члены творческого союза получают квартиры на улице Фурманова. А с 1937 года начинается заселение огромного писательского дома в Лаврушинском переулке. Здание было выстроено в этом же году по проекту архитектора И.И. Николаева и достраивалось в 1948–1950 годах.

Итак, кто же оказался под общей крышей? Тут начинаются трудности. Перечислить всех писателей, оказавшихся квартирантами дома в Лаврушинском, не представляется возможным. В списке около сотни фамилий. Тут жили А. Барто, Вс. Вишневский, И. Ильф, Е. Петров, Э. Казакевич, Ю. Олеша, А. Макаренко, Н. Погодин, М. Пришвин, К. Паустовский, К. Федин, В. Катаев, В. Чивилихин, Л. Никулин, М. Бубеннов и многие, многие другие именитые прежде и ныне литераторы.

Ходила байка, что в 1937 году на дверях писательского кооператива повесили объявление: «Просьба не забивать канализацию сожженной бумагой». Илья Эренбург вспоминал: «В кругу моих знакомых никто не был уверен в завтрашнем дне; у многих были наготове чемоданчики с двумя сменами теплого белья. Пришел как-то Бабель и с юмором, которого он никогда не терял, рассказывал, как ведут себя люди, которых назначают на различные посты: «Они садятся на самый краешек кресла…»

A.C. Макаренко решил оставить свою знаменитую коммуну (см. «Педагогическую поэму») и переехать в Москву. Ему надоело отбиваться от нападок на него чиновников из отдела народного образования Украины. Его обвиняли в командном стиле руководства, в аракчеевщине. Перебраться в столицу помог М. Горький. На гонорар от «Педагогической поэмы» Макаренко в феврале 1937 года купил квартиру в Лаврушинском. Но прожил недолго, скончавшись в 1939 году.

В достопамятном 1937-м после продолжительных хлопот Пришвин, говоривший о себе: «Розанов — послесловие русской литературы, я — бесплатное приложение», получает здесь квартиру. Из больших окон шестого этажа распахивался обширный вид на Замоскворечье: «Вот наконец желанная квартира, а жить не с кем…» Булгакову в прошении на квартиру в доме Драмлита было отказано.

В описаниях мест, где происходит действие романа, Булгаков очень конкретен, и поэтому специалистам удалось определить большинство из них. Исключение составляет дом Маргариты, а ведь именно про него Булгаков писал: «Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата. Всякий может в этом убедиться, если пожелает направиться в этот сад. Пусть обратится ко мне, я скажу ему адрес, укажу дорогу — особняк цел еще до сих пор».