Великая Княгиня Мария Павловна - Воспоминания
- Название:Воспоминания
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издатель Захаров Лицензия ЛР № 065779 от 1 апреля 1998 г
- Год:2004
- ISBN:5–8159–0408–2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
- Отзывы:
-
Ваша оценка:
Великая Княгиня Мария Павловна - Воспоминания краткое содержание
Великая княгиня Мария Павловна — дочь греческой принцессы Александры и великого князя Павла Александровича — младшего сына Александра III, двоюродная сестра последнего российского императора. Воспитывалась с братом Дмитрием в семье московского генерал–губернатора вел. князя Сергея Александровича и его жены вел. княгини Елизаветы Федоровны. Ее брат — Дмитрий Павлович — был одним из убийц Распутина. Сама она побывала и шведской герцогиней, и главой дома мод «Китмир» в Париже, и фотографом, и художником, после бегства из большевистской России жила в Лондоне, в Париже, в Америке, в Аргентине, умерла в 1958 году. В эмиграции написала две мемуарные книги — «В России» и «В изгнании» (обе они и составляют эту книгу), которые вызвали неоднозначное отношение и много толков в среде русской эмиграции. Едва ли найдется много особ королевской крови, которые, будучи выброшены в суровую повседневную жизнь, всякий раз находят какой нибудь нетрадиционный выход, — несгибаемость и находчивость Марии Павловны поистине уникальны.
Воспоминания - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам вид этих столов, одолевавшее поначалу смущение, восторженное стремление разглядеть все сразу — ни одна из испытанных в жизни радостей не могла сравниться с той.
Нам разрешали тихонечко подойти к столам, и мы жадно, восхищенно рассматривали свои сокровища, а потом наступал черед других получать подарки. Те, кто жил в доме отца — адъютанты, камергер с женой, наши няни, дворцовые служители, — все они подходили за своими рождественскими подарками, разложенными на отдельных столах и надписанными.
У отца был свой стол для подарков, а на нем — самая причудливая, какую только можно вообразить, коллекция подношений в знак любви. Месяцами Дмитрий и я занимались рукоделием, создавая с огромным старанием лишенные всякого изящества подушечки, перочистки, вырезанные салфетки и обложки для книг ему в подарок.
Когда мы стали немного постарше, он попросил нас, ради своей же пользы, отказаться от рукоделия; мы откладывали деньги и с волнением покупали в магазинах другие, такие же ненужные и некрасивые вещи, которые из уважения не выбрасывали, а потому они, бесполезные и уродливые, год за годом копились в темноте гардеробных.
Но вот свечи на елке проживали свою короткую жизнь, наступало время для устраиваемого отцом фейерверка, в котором мы всегда участвовали с большой охотой и удовольствием. Однажды он взорвал шутиху так близко от меня, что загорелось мое платье. Пламя быстро потушили, но я ужасно перепугалась.
Вечером, усталые от переполненного впечатлениями дня, но совершенно счастливые, мы ложились спать, укладывая с собой полученные в подарок игрушки. Одно только огорчало меня. Каждый сочельник после елки отец отправлял нас проводить оставшиеся праздничные дни с дядей Сергеем и тетей Эллой в Москве. От его отсутствия на душе становилось пусто, и эту пустоту не могли заполнить даже самые красивые подарки.
К нам допускали очень немногих. Когда собирались гости, нам не разрешалось спускаться вниз. Время от времени члены царской семьи приходили ненадолго в детскую навестить нас. Они смотрели, как мы играли, обменивались репликами с Нэнни Фрай и вскоре уходили. Иногда к нам заходили некоторые адъютанты отца, особенно часто бывал барон Шиллинг, его мы особенно любили. Хорошо помню, что, когда он совсем молодым умер от скоротечной чахотки, я остро ощутила чувство смятения и утраты: первый раз я осознанно столкнулась со смертью, пугающим и таинственным уходом человека из жизни.
Однажды, когда мы пили молоко с булочками, отец, который никогда прежде не приходил к нам в такое время, вошел в детскую в сопровождении светлобородого великана. Я смотрела на него, раскрыв рот. Нам велели пожелать ему спокойной ночи, а потом объяснили, что то был дядя Саша (старший брат моего отца), император Александр III. Тогда я видела его в первый и последний раз. Некоторое время спустя, когда няни одевали нас в красные плюшевые пальто, чтобы вести на прогулку, кто то пришел и сказал Нэнни Фрай, что неподобает нас так одевать. Позже мы узнали, что это потому, что Александр III умер.
Весной 1896 года отец повез нас вМоскву, куда со всей Европы собрались члены императорской фамилии на коронацию моего двоюродного брата Николая II. Хотя я была маленькой, мне только что исполнилось шесть лет, я прекрасно помню некоторые из событий того времени. Меня и Дмитрия сначала отвезли в Ильинское, подмосковное имение дяди Сергея. Потом отец решил, что я уже достаточно большая и могу присутствовать на коронационной церемонии, поскольку жаль лишать меня зрелища, которое сохранится впамяти на всю жизнь; как оказалось, оно стало последним такого рода внашей истории.
Тогда меня с Нэнни Фрай отправили в Москву, и я провела несколько дней в доме генерал–губернатора у дяди Сергея.
В день коронации меня отвезли в Кремль. Из окна я видела, как парадная процессия вышла из Успенского собора и пересекла внутренний двор. Рядом со мной на руках своей няни великая княжна Ольга, старшая дочь императора, щурилась, наблюдая за происходящим. Она была только на несколько месяцев меня старше и на удивление уродлива, со слишком большой головой на маленьком теле.
Я очень отчетливо помню, как император и две императрицы, его мать и его жена, вышли из собора; Мария Федоровна и Александра Федоровна шествовали под роскошными балдахинами, украшенными страусовыми перьями, их несли придворные сановники. Это было восхитительно. За императором шел дядя Сергей, а за молодой императрицей — мой отец!
Многочисленные монархи и иностранные принцы, представлявшие свои страны или соединенные узами брака с нашей семьей, прибыли на коронацию; дворцы Москвы были заполнены родственниками. Дядя Сергей несколько раз брал меня с собой, когда наносил визиты.
Один из таких визитов я помню особенно хорошо, поскольку там отличилась. Это было во время вечернего чаепития, устроенного моей бабушкой, греческой королевой Ольгой. Она налила мне в чашку совсем немного чая, а потом наполнила ее до краев горячим молоком, покрытым пенкой. В том возрасте я терпеть не могла горячего молока. Бабушка, заметив, что я не притрагиваюсь к такому «чаю», поинтересовалась, почему я не пью. Я объяснила. Тогда она взяла чашку и попыталась заставить меня выпить. Я оттолкнула чашку, молоко выплеснулось ей на платье, на меня саму и на скатерть. Дядя Сергей рассердился. Все рассмеялись, даже бабушка, а мне было стыдно и досадно, я чувствовала себя униженной.
Через несколько дней я вернулась в Ильинское, где находились Дмитрий и мой дядя, греческий принц Кристофер, который был старше меня только на два года. После окончания церемоний коронации сюда же приехали новые император и императрица, чтобы погостить у моих дяди и тети. Их сопровождали самые близкие родственники.
Нам, детям, в Ильинском уже места не было, и на неделю нас отправили в Усово, другое дядино имение неподалеку.
Празднества по случаю восшествия на престол молодых императора и императрицы были великолепно подготовлены. Однако все омрачило трагическое происшествие на Ходынском поле, куда собрался народ в ожидании раздачи гостинцев. Людей туда стеклось больше, чем ожидали, и плохо организованные полицейские не смогли поддержать порядок. Произошла неописуемая давка. Из за паники были затоптаны и задавлены тысячи человек.
В дворцовых кругах о бедствии предпочитали не распространяться, но, помнится, отмечали, что царская чета и другие гости, проведшие неделю после коронации в Ильинском, были расстроены и не могли избавиться от дурного предчувствия. Все, хотя о том не говорилось вслух, считали эту катастрофу зловещим предзнаменованием в самом начале нового правления.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: