Олег Смыслов - Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа

Они могли шепнуть ближайшим друзьям, что обвинение есть подлог (…)».

Опасных свидетелей надо было устранить.

К моменту убийства Кирова уже была подготовлена законодательная база, которая позволила развернуть массовые репрессии. Весь комплекс уголовных наказаний был готов. И считается, что убийство Кирова стало поводом. Однако обратимся к статистике (справка начальника 1-го спецотдела МВД СССР от 11 декабря 1953 г.): если в 1929 г. за контрреволюционные преступления было арестовано 132 799 человек, тов 1930 г.- 266 679; в 1931 г.- 343 734; в 1932 г.- 195 540; в 1933 г.- 283 029; в 1934 г. — всего 90 417; в 1935 г.- 108 935; в 1936 г. — всего 91 127; в 1937 г. — 779 056 и в 1938 г. — 593 326 человек.

Следовательно, убийство Кирова не могло стать главным двигателем или предлогом репрессий. Статистика однозначно опровергает такое мнение: в 1930 г. арестовано более 266 тысяч, а в 1935 г. всего более 108 тысяч! То есть число арестов после убийства Кирова более чем в два раза меньше, чем в 1930 г.

При этом пик репрессий приходится именно на 1937 г. — более 779 тысяч и в 1938 г. — более 593 тысяч.

В 1939 г. начинается резкий спад большого террора: всего осуждено за контрреволюционные преступления — 63 889 человек.

В постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г., подписанном Сталиным и Молотовым, отмечалась «большая работа, проделанная органами НКВД по разгрому врагов народа и очистке СССР от многочисленных шпионских террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников, а также от шпионов, переброшенных в большом количестве из-за кордона под видом так называемых политэмигрантов и перебежчиков из поляков, румын, немцев, латышей, эстонцев, харбинцев и проч.».

Но далее работа НКВД подвергается критике: «работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительную работу, предпочли действовать более упрощенным способом, путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования. Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой систематической, агентурно-осведомительной работы и так вошли во вкус упрощенного порядка производства дел, что до самого последнего времени возбуждают вопросы предоставления им так называемых «лимитов» для производства массовых арестов».

Таким образом, репрессии, начавшиеся сразу же после революции 1917 г. в борьбе за власть большевиков, продолжились в борьбе за единоличную власть Сталина.

В тридцатые годы вождь истребил всех бывших и возможных противников с целью искоренения недовольства, сближения недовольных и предотвращения критики и рассуждений, назвав горстку людей, пьющих чай за одним столом, — оппозицией, а другую, сидящую за столом за рюмкой коньяка, — заговорщиками.

Репрессии изначально были рассчитаны на бывших членов партии, старых большевиков, непокорных кулаков, «бывших людей» и т. д., которых периодически сажали. Но со временем, в тридцатые годы, после громких процессов, проходивших в Москве, была создана такая система подозрительности, а Наркомат внутренних дел получил такие права, что репрессии превратились в массовые (за ерунду давали срок и страдали рядовые граждане) и уже начали выходить из-под контроля и рамок некой невидимой программы. Но в любом случае для Сталина их цель была достигнута. Во-первых, ГУЛАГ периодически получал огромный людской потенциал или, проще сказать, бесплатную рабочую силу.

Во-вторых, политикой тотального страха система заткнула рты недовольным и болтунам, объяснила вредительство и все остальные промахи власти.

В-третьих, Сталину удалось не просто уничтожить своих реальных и потенциальных противников, но и предварительно вывалять их в грязи аморальности, измены и предательства. Вождь сумел заставить поверить мир в грандиозный абсурд, а расстрелянных партийцев покаяться в никогда не совершенных ими преступлениях.

Все это нужно было той системе, над которой стоял вождь всех времен и народов. Думаю, что без репрессий и чисток Сталин не видел Советский Союз державой.

Без страха нельзя было построить мощное государство и армию, при этом сделав партию и народ послушными и преданными только ему.

По свидетельству чекиста А. Ведерникова, Абакумов даже пальцем подследственных не трогал: «Бывало, допрашиваешь какого-нибудь вредителя, а он врет, изворачивается, сочиняет всякие небылицы. Вот слушаешь, потом не вытерпишь и закатишь ему оплеуху, чтобы сказки не рассказывал. Бывало в моей практике и такое, чего греха таить, бывало. Молодой был, горячий. А вот Абакумов, тот нет, пальцем подследственного не тронет, даже голоса на допросах не повышал. Помню, один деятель из троцкистов так прямо измывался над ним. Развалится на стуле, как у тещи на блинах, и дерзит, угрожает даже. Мы говорим, что ты, Виктор Семенович, терпишь, дай разок этому хаму, чтобы гонор поубавил. Он на нас глянул так, словно на врагов народа. Может, и не орудовал кулаками Абакумов, но его отдел в репрессиях принимал самое активное участие!»

В марте 1931 г. после слияния секретных и информационных аппаратов как в ОГПУ центра, так и в местных органах в целях усиления агентурно-оперативой работы по активизирующим контрреволюционным элементам города и деревни, а также улучшения постановки дела политинформации путем использования данных не только Инфсети города и деревни, но и данных, получаемых в результате оперативной деятельности, были организованы секретно-политические отделы ОГПУ в составе 4-х отделений. Первое отделение называлось «рабочим». Оно освещало политнастроения рабочей массы, выявляло, прорабатывало и учитывало антисоветский элемент на производстве.

Освещало и вело агентурно-оперативную работу в учреждениях, обслуживающих рабочую массу. Обеспечивало агентурно-оперативное обслуживание всех учебных заведений, имеющихся на производстве.

Обеспечивало раскрытие и ликвидацию террористических групп среди молодежи на промпредприятиях, вело разработку антисоветских и политпартий, антипартийных организаций и группировок.

Второе отделение называлось «крестьянским» и занималось кулаками, сельской интеллигенцией и молодежью.

Третье отделение решало задачи по информационно-агентурному обслуживанию городской контрреволюции. Преимущественно религиозно-монархического толка.

Это прежде всего «бывшие» чиновники, фабриканты, торговцы и кустари. Занимались там и агентурно-оперативной работой среди верующих, в том числе и сектами нового образования. В задачи отделения входила разработка и оперативные мероприятия по бывшим провокаторам, жандармам и полиции, а также общее освещение и оперативное обслуживание центрального советского аппарата, не являющегося объектом работы других отделений.