Пьер Грималь - Цмцерон

В Риме у Стения было много друзей. Он сумел вызвать сочувствие, консулы доложили о деле сенату, который принял было постановление, осуждающее пропретора, по стараниями отца Верреса, присутствовавшего на заседании, дело стало затягиваться. Верресу был направлен официальный запрос, отец, со своей стороны, убеждал его не упорствовать в своих замыслах, ибо угроза осуждения сенатом вырисовывалась вполне отчетливо. Но Веррес стоял на своем. Поскольку обвинитель не явился в суд, Веррес сам заочно вынес Стению смертный приговор. Народные трибуны приняли постановление, запрещавшее пребывание в Риме провинциалам, приговоренным у себя на родине к смертной казни. Цицерон вмешался, произнес речь в защиту Стения и добился от тех же трибунов дополнительного постановления, согласно которому запрет не распространялся на Стения, поскольку приговор ему был вынесен в его отсутствие и, следовательно, незаконно. Позже, после отъезда Верреса, про обвинительный приговор Стению все, разумеется, забыли.

В эту пору, как нам известно, Цицерон вел еще одно судебное дело — процесс, возбужденный Марком Туллием, состоявшийся, по всему судя, в 71 году и проходивший в две сессии. Марк Туллий, о котором нам не известно ничего, кроме имени, требовал возместить ему ущерб, понесенный в результате насилия над его рабами и нарушения границ его владения в Туриях на юге Италии. Человек по имени Публий Фабий, ранее приобретший землю по соседству, занял без всякого на то права часть имения Марка Туллия, а когда последний подал протест и потребовал судебного разбирательства, люди Фабия, не дожидаясь решения суда, захватили спорный участок и перерезали находившихся там людей. Дело рассматривалось в суде reciperatorum, специализированном на ведении дел, связанных с убытками и доходами.

Адвокатом Фабия выступал тот самый Луций Квинкций, который в пору процесса Скамандра и Оппианика был народным трибуном и сумел скомпрометировать в общественном мнении состав суда под председательством Юния Брута. Цицерон выступил против него очень резко, по всей вероятности, не только из-за обстоятельств дела: новоиспеченный сенатор был рад случаю выставить в смешном свете Квинкция — оратора шумных плебейских сходок, где политики-популяры подстрекали граждан выступать против отцов города.

Первая сессия была целиком посвящена обсуждению формулировок, в которых претор представлял дело. Речь Цицерона на этой сессии не сохранилась, неизвестно даже, была ли она опубликована. Другая речь, произнесенная в ходе второй сессии, известна нам по фрагментам, обнаруженным в двух разных палимпсестах. Принято считать, что Цицерон выиграл дело, но приходится пригнать, что речь «В защиту Туллия» представляет собой классический образец чисто юридического красноречия и скучна до невыносимости.

Вполне возможно, что и дело Луция Варена, о котором упоминает Квинтилиан, относится к этому же периоду — между возвращением с Сицилии и процессом Верреса. Речь здесь шла о преступлении, совершенном землевладельцем Луцием Вареном, который вооружил рабов и заставил их перебить всех членов своей собственной семьи. Цицерон выступал в качестве защитника, но не смог воспрепятствовать вынесению обвинительного приговора.

Если процесс Варена действительно относится к тому же времени, что дело, о котором Цицерон говорил в речи «В защиту Туллия», то сходство событий в обоих случаях ясно показывает, каково было положение в Италии во второй половине 70-х годов. В 73 году начинается восстание рабов, возглавленное фракийским пастухом по имени Спартак. Инициаторами восстания стали кампанские гладиаторы, к которым вскоре присоединились сбежавшиеся отовсюду рабы и в первую очередь пастухи, водившие стада по пастбищам Бруттия, Лукании и Апулии. Восстание распространилось на всю Южную Италию; армии, посланные сенатом, были разгромлены. Победы Спартака следовали одна за другой на протяжении двух лет вплоть до 71 года, когда претор предыдущего года Марк Лициний Красс развернул против рабов самую настоящую боевую кампанию по всем правилам военного искусства и наконец в марте месяце одержал решающую победу. Спартак в этом сражении сам подставил себя мечам римлян. Остатки его армии рассеялись, а отдельные уцелевшие отряды метались по всей Южной Италии. Один из таких отрядов столкнулся в Этрурии с армией Помпея, возвращавшегося из Испании после победы над Серторием. Помпей уничтожил отряд полностью, и на этом основании впоследствии, к крайнему раздражению Красса, похвалялся, будто именно он, Помпей, положил конец войне с рабами. Поскольку победы в Испании были одержаны над ополчениями Сертория, набранными из местных племен, Помпей получил триумф, Красс же — только овацию, так как в кампании, им проведенной, противниками были рабы, и она тем самым пе могла рассматриваться как «подлинная война». Помпей снова опередил других на пути славы и почестей.

Война с рабами, беспорядки, вызванные ею в Италии, и давали возможность землевладельцам вооружать зависимых от них людей и под предлогом самозащиты нападать с оружием в руках на своих недругов. Именно такая картина встает, в частности, из аргументов Луция Квинкция, защищавшего ответчика в описанном нами выше процессе Марка Туллия,

Во время консульских выборов на 70 год сенат одобрил выдвижение кандидатур Помпея и Красса, хотя ни тот, ни другой не обладали всеми данными, которые требовались по закону. Помня о недавних событиях, о вооруженных столкновениях и нависших над республикой грозных опасностях, отцы-сенаторы не решались ставить преграды на пути честолюбивых победителей, стоявших во главе огромных армий. Снова, в который раз, «оружие» одерживало верх над «тогой». Сенат мало-помалу утрачивал авторитет, возвращенный было реформами Суллы. Едва став консулом, Помпей провел закон о восстановлении былых, досулланских полномочий народных трибунов. Затем консулы возродили институт цензуры, и цензоры тут же стали принимать меры против сенаторов, изобличенных во взятках и продажности, — шестьдесят четыре человека оказались вычеркнутыми из списков. Цензоры удвоили также число римских граждан, отнеся к ним людей, переселившихся из муниципиев. Право италиков на римское гражданство впервые стало реализовываться по-настоящему, несравненно полнее, чем раньше. Наконец, все громче раздавались требования положить предел сенатской монополии в судах. На удовлетворении их настаивали сторонники «народной партии», а необходимость реформы подтверждалась многочисленными неприглядными историями, вроде той, что произошла с трибуналом Юния Брута. Соответствующая реформа была проведена осенью 70 года после процесса и осуждения Верреса.