Юрий Сенин - Подлинная судьба Николая II, или Кого убили в Ипатьевском доме?

Из протокола допроса судебным следователем по особо важным делам при Омском окружном суде Н.А. Соколовым в г. Екатеринбурге Елизаветы Николаевны Эрсберг, помощницы няни Александры Александровны Теглевой от 6 июля 1919 года: «… Драгоценности мы зашивали в костюмы Княжон. Я сама зашивала только в серые костюмы Княжон и в синие из шевиота. Для этого я спорола пуговицы на серых костюмах и у кушаков на синих костюмах (у синих костюмов пуговиц больше не было, кроме еще пуговиц на рукавчиках), а также у рукавов; обернула драгоценности ватой, обшила шелком и все это пришила вместо пуговиц. Какие именно драгоценности я так заделывала, я не помню. Это лучше всех знает Тутельберг. Все остальные драгоценности зашивала она и Теглева».

Если все это сопоставить друг с другом, то напрашивается следующий вывод: одна из княжон перед расстрелом спустилась вниз в платье без пояса, т. е. в расстегнутом платье, чего просто не могло быть. Но эти факты были установлены разными следователями, и их стыковку никто даже не пытался осуществить.

В-четвертых: драгоценности, которые были на расстреливаемых людях. Сергеев мог этого и не знать, но сейчас достоверно известно, что из драгоценностей у членов Царской семьи могли быть только браслеты на руках Александры Федоровны, которые невозможно было снять без инструмента, и обручальное кольцо на безымянном пальце Николая Александровича, которое также нельзя было снять. Остальное Юровский отобрал еще 4 июля 1918 года.

В-пятых: Соколов нашел в костре остатки бриллиантовых пряжек от туфель княжон. Весьма сомнительно, что женщины из Царской семьи собрались в неизвестную дорогу в туфельках с бриллиантовыми пряжками.

В-шестых: Соколов обнаружил в костре остатки шинели и вещевого мешка Наследника, чего, по описанию П.С. Медведева, не было.

В-седьмых: Соколов обнаружил в костре фарфоровые иконки, которые якобы висели на шеях у женщин. Размер одной из них 10 см х 6 см, остальные ненамного меньше. Если бы они висели сверху на платье, это сразу же бросилось в глаза и П. Медведев, вероятно, отметил бы этот необычный факт, а под платьем они не могли находиться из-за своих размеров.

В-восьмых: к этому следует добавить сцену, описанную в воспоминаниях чекиста М.А. Медведева: люди, которых вели на расстрел, выходя из своих комнат и увидев чучело медведя, стоявшее у них на пути, испуганно крестились. Члены же Царской семьи это чучело видели по несколько раз в день, проходя мимо него в ванную или туалет, в течение более двух месяцев.

В итоге получаем следующую картину: женская часть Царской семьи собирается покинуть дом в третьем часу ночи, не надев шляп, без зонтов, в туфельках с бриллиантовыми пряжками, увешенные драгоценностями, которых у них просто не могло быть, по крайней мере, снаружи, да еще на одной из княжон — расстегнутое платье.

Что-то здесь не так — или на них не было тех вещей, остатки которых были найдены в кострищах, или это были другие люди, которые не знали, что, выходя на улицу, надо одевать шляпу, не знали, что в шляпах зашиты драгоценности, что на них не должно было быть никаких бриллиантовых брошек и колец и т. д.

Белогвардейское следствие велось по трем направлениям.

Одним из этих направлений была работа уголовного розыска, осуществляемая профессионалом-криминалистом, прошедшим школу царской жандармерии, Кирстой. Он был единственным из расследовавших Царское дело, кто задался вопросом: а не имеют ли слухи, распространившиеся среди обывателей в то время, о симуляции убийства Царской семьи большевиками, реальную основу?

Вопрос этот беспокоил и судебное руководство. 19 января 1919 года (за день до того, как генерал Дитерихс активно вмешался в следствие) прокурор Екатеринбургского суда И. Иорданский направил начальнику уголовного розыска А.Ф. Кирсте распоряжение за № 198, в котором содержались следующие указания: «… Из дознания, препровожденного Вами 5 сентября 1918 года за № 2039 члену суда Сергееву и позднее видно, что целый ряд свидетелей утверждал о том, что бывший Император Николай II увезен, свидетельствуют, что видели поезд, в котором был увезен бывший Государь по направлению к Перми.

Так, свидетель, парикмахер на ст. Екатеринбург-1, Федор Иванов, показал, что дня за два или накануне до объявления о расстреле бывшего Государя, к нему в парикмахерскую пришел комиссар станции Гуляев и сказал, что «сегодня отправляем Николая II».

О том же на другой день он слышал от комиссара 4 штаба резерва Красной армии Кучерова. Далее кондуктору Омской железной дороги Александру Самойлову красноармеец Александр Варакушев, передавая о решении увезти бывшего Государя Николая II на Пермь, показывал поезд, в котором он якобы был уже помещен. Поезд этот, состоящий из вагонов I и II класса, находился на 5 или 6 пути, под особой охраной: в одном из вагонов окна были завешены черной материей.

Сообщая об изложенном, предлагаю Вам закончить это дознание дальнейшим расследованием, т. е. путем опроса надлежащих агентов железной дороги, бывших на службе в период времени середины июля месяца, выяснить, действительно ли был такой поезд, проверить полученные сведения по станционным документам и книгам, а в случае, если эти сведения подтвердятся — выяснить маршрут этого поезда.

…Безотлагательно опросить семью сторожа переездной будки, по горнозаводской линии на пути из г. Екатеринбурга к дер. Коптяки. На глазах членов его семьи красноармейцами была оцеплена местность, где впоследствии были найдены около шахты и на дне последней предметы, принадлежащие Царской семье. На их глазах, по негласным сведениям, проходили грузовые автомобили. Надлежит подробным опросом их выяснить, кто из комиссаров распоряжался в этой местности, что было перевозимо на автомобилях, в какой именно стороне таковые были сосредоточены, не проезжали ли автомобили с бочками бензина и какими-либо баллонами и т. п.».

При выполнении этого распоряжения Кирсте удалось найти и допросить людей, которые или сами видели, или передавали с чужих слов, что видели Николая Александровича или членов его семьи уже после 17 июля 1918 года, то есть после того как было объявлено об их расстреле. Опираясь на собранный им материал, Кирста подал рапорт от 7 февраля 1919 года на имя начальника Сибирской армии, в котором предлагал план действий, целью которых было бы спасение членов семьи государя императора.

Ниже приводится один из протоколов, содержащихся в подлинных материалах официального следствия 1918–1919 годов.

Это упомянутый выше протокол допроса женщины следователем Кирстой, которой в результате стечения обстоятельств удалось увидеть пермских узников. Следует подчеркнуть, что упоминаемый в протоколе Владимир Мутных был секретарем самого Белобородова и вполне мог быть его доверенным лицом.