Михаил Лямин - Четыре года в шинелях

Пощады не будет

Какому командиру дивизии может быть приятно, что через его боевые порядки прорывается противник. Был зол на себя за происшедшее и полковник Кроник.

- Ваше мнение о прорыве танков? - спросил он с плохо скрываемым раздражением своего заместителя полковника Букштыновича.

- Провокация с дальним прицелом, - без настроения ответил полковник.

- Именно?

- Противник за внешним кольцом выдыхается и идет ва-банк.

- Какой приказ могли доставить налетчики фон Зассу?

- Думаю, обыкновенный, стандартный: держаться.

- Но неужели фон будет упорствовать и дальше?

- Это зависит от нас.

- Когда начнем штурм?

- По-моему, послезавтра.

А в крепости с прорывом восьми танков строились свои прогнозы. О них узнал и фон Засс, успевший перебраться в бетонированное убежище в районе железнодорожной станции. Его всегда розовые щеки стали красными. Седеющая бородка запрыгала от нервного тика. Он стал курить чаще обычного. И начал ходить по подземелью, где у него был оборудован кабинет, увешанный коврами. Раньше фон Засс любил больше сидеть, от чего, должно быть, и выдался коротышкой с массивным туловищем и ножками-подставками.

Фон думал. Танкисты-налетчики, на которых он возлагал большие и последние надежды, задали ему трудную задачу. Значит, надеяться на помощь извне нечего. На обратный прорыв из крепости - тем более. Если при первой попытке из двадцати танков осталось восемь, то при второй можно не досчитаться всех.

Конечно, он верен своему фюреру и шефу-фельдмаршалу. Они его поднимали, награждали, вели. Подбадривают и сейчас. Прислали даже, говорят, новый крест. Но вот в чем штука: он, фон Засс, комендант Великолукской крепости, сидит в сыром, вонючем подвале, а его покровители пока прохлаждаются в роскошных особняках. Конечно, из последних легче повелевать и обещать.

Эти скверные мысли, зашевелившиеся в голове фона с прорывом танкистов, никак не хотели улетучиваться. Они сверлили и сверлили мозг до умопомрачения.

Но свое истинное состояние фон Засс не выдавал. Наоборот, он представлял подчиненным все в другом свете, приказывая держаться до последнего, и обещал скорое освобождение.

Об этом раздвоении твердолобого коменданта крепости не знало и наше командование. Оно вело приготовления к штурму с ориентацией на прежний характер фон Засса.

Кроник резко повысил требования к инженерам дивизии. Он был недоволен их работой.

- Где же ваша изобретательность и выдумка, майор Баскаев? - нажимал полковник на дивизионного инженера. - Солдаты придумали шипы, а вы им что подарили?

- Все, что было в наших силях... - отвечал инженер с осетинским акцентом.

- Нет, не все. Вы читали что-нибудь о побегах революционеров из царских тюрем?

- Приходилось.

- Помните о побеге Литвинова из киевской тюрьмы?

- Нет.

- Очень плохо. Литвинов и его товарищи имели заброски-лестницы с крюками на конце. Раз - на тюремную стену, и пожалуйста, залезай.

- Это интересно.

- Подумайте над этим. Сегодня, сейчас же. Для разъяснения предстоящей боевой задачи была мобилизована вся партийная организация дивизии. Четвертая атака на крепость расценивалась как Последняя и решительная.

- Или пан, или пропал, - по-своему растолковывал эту мысль солдатам Степан Некрасов. - Пятьдесят пять дней мы под Великими Луками. Советская армия за это время освободила сотни городов и стремительно продвигается вперед, а мы, как спутанные лошади, топчемся на месте. Кому что непонятно?

- Все ясно.

- А раз ясно: крепость или смерть. Проводил беседу замполит Коровин.

- Помните, как брали Долгую улицу? Так же будем брать и крепость.

- Сделаем, товарищ капитан, - отвечал за всех Алексей Голубков.

- Я за вас с Платовым не беспокоюсь. Только смотрите, не крохоборничать.

- Так в крепости же дохнут с голоду.

- Вы и у мертвых найдете что стянуть.

- Нет, товарищ капитан, крепость мы возьмем без дураков.

Молча обходил роты своего резервного батальона майор Корниенко. Он страшно переживал вынужденное безделье. Не спали, не ели, не курили Кострецов и Гареев. Больше обыкновенного был вежлив с солдатами капитан Поздеев.

Так проходили ночь с тринадцатого на четырнадцатое и день четырнадцатого. Бои на внешнем кольце не утихали. Усилились налеты "юнкерсов". Конечно, фон Засс как-то информировал свое командование о прорыве танков, но как именно, наши не знали.

И вот поздней ночью четырнадцатого у комдива раздается телефонный сигнал.

- Товарищ десятый, на Ловати пойман немецкий подполковник в штатском платье. Это звонят соседи...

- Понятно. Спасибо... - у комдива засверкали глаза.

Война полна неожиданностей. В том числе мгновенных, порой непостижимых уму, фантастических. Их пережила наша дивизия под Великими Луками множество. И все-таки каждая новая неожиданность поражала соображение. Неужели такое бывает на белом свете?

Такой сногсшибательной новостью явилось в этот раз появление в штабе эстонской дивизии подполковника фон Засса. Да, да, того самого прусского барона, исполнителя рискованных замыслов, начальника Великолукского гарнизона немцев, любимца фельдмаршала фон Клюге, который держался до последнего патрона. Впрочем, теперь уже не держался. Стало совершенно очевидно: штурм крепости надо начинать немедленно, доведя до сведения наших и немецких солдат о пленении бывшего начальника гарнизона Великих Лук.

Штурм начался пятнадцатого января в одиннадцать часов утра. Двадцатипятиминутный артиллерийский налет. Бомбовой удар девяти самолетов.

А остальное все пошло своим чередом. Все было так, как разрабатывалось в штабах и в солдатских блиндажах. Бойцы с шипами на обледенелых скатах вала. Пулеметы на волокушах. Орудия на прямой наводке. Навесной огонь минометов.

Вначале удалось зацепиться за крепость с северовосточной стороны. Командир отделения Георгий Тетерин затащил на вал пулемет. Рядом с ним лег комсорг роты Иван Волков. Оба молодые, двадцатилетние безусые ребята.

Бой шел весь день, но мы не имели успеха. Немцы бросили против штурмовых групп свои только что прорвавшиеся из Новосокольников танки. К вечеру наши группы были выбиты из крепости.

С наступлением сумерек на крепостной вал скрытно поднялись истребители танков во главе с Николаем Романовым. Началась подготовка второй атаки. Она грянула в девять часов вечера без выстрела. Немцы не ожидали ее, полагая, должно быть, что после дневной атаки у нас не хватит ни сил, ни настойчивости. Но наши истребители блестяще выполнили поставленную задачу. Вслед за ними артиллеристы вкатили на вал пушку, в упор расстреливая врага внутри крепости. А дальше начались рукопашные схватки в траншеях.

Конечно, там, на валу, опять были наши вездесущие Голубков и Ипатов. Рядом с ними действовали разведчик Николай Семакин, связист Александр Максимов, командир орудия Николай Воронцов, ездовой Владимир Захаров, санинструктор Николай Кузьмин Козлов. Напоследок, к утру, не стерпел и старшина Лекомцев. На вал забрались многие командиры батальонов и рот. Всю ночь, до утра, руководили боем в крепостных траншеях капитаны Кострецов, Дивин и Гареев.