Евлампий Поникаровский - С шашкой против Вермахта. «Едут, едут по Берлину наши казаки…»

Со стариками-урюпинцами, своими земляками, генерал Горшков всегда любил встречаться. Не обошел вниманием ветеранов он и в этот раз. Вечером стариков пригласили в штаб на генеральское чаепитие. Из моей батареи на него ушли Н. И. Чернышев, М. М. Пантелеев, П. М. Коваленко и А. Ф. Мамченко, К. Ф. Рудиченко и А. Е. Рыбалкин.

Вернулись они часа через два или три. И обрадованные, и опечаленные одновременно. Обрадованные тем, что генерал объявил о демобилизации из рядов армии казаков, достигших 55-летнего возраста. Никому из старых казаков домой явиться не стыдно: свой долг перед Родиной они исполнили. Но опечаленные тем, что приходилось покидать свою боевую семью, свой полк, который был родным, они создавали его, они были первыми ополченцами в нем.

Старики-батарейцы называли имена ветеранов из других подразделений, подлежащих демобилизации: П. С. Бирюков, П. И. Кузьмин, Н. Ф. Концов, С. Ф. Харламов, Н. Т. Гусев, С. Е. Хабаров, П. Н. Трощик, С. Н. Поцелуйкин… Многих из них я лично знал.

…Командир взвода 4-го эскадрона П. Н. Трощик на войну пошел по велению сердца, ополченцем, будучи председателем колхоза «12-й Октябрь» Добринского района Сталинградской области. В минуту затишья, в кругу молодежи, новичков взвода, любил вспоминать жизнь своего колхоза, лучших его тружеников, обычаи казаков в праздники и будние дни. Беспокоился, как бы казачки не опустили хозяйство без них, казаков, которых он лично, под своей командой, чуть ли не поголовно, увел в ополчение, на войну. А вот сейчас они уже все стали гвардейцами, чего и вам желаю.

Помнится, что с легкой руки старика Поцелуйкина весь полк начал «охотиться» за низко летящими самолетами противника. Огонь по самолетам из винтовок, карабинов, автоматов малоэффективен. Но он не давал фашистским летунам снижаться, ходить по головам и расстреливать по выбору живые мишени. А началось после вот какого случая. Стояли мы в ущелье Пшехо. С первыми лучами солнца над нами появлялась «рама». Мы уже знали, что через час-полтора, а то и раньше, после нее налетит стая бомбовозов и начнет сыпать на наши головы свой груз. Степан Поцелуйкин, казак из третьего эскадрона, решил начать войну с «рамой». Он положил длинный ствол противотанкового ружья на сук высокой чинары и стал выжидать, когда «рама» снизится. Нет, казак не думал, что собьет «раму», просто решил «пужнуть». Казак выждал удачный момент, когда «рама», снизившись, пошла вдоль ущелья. Прикинул в уме упреждение. От сильной отдачи в плечо упал. Быстро вскочил, перезарядил ружье. «А все-таки врежу!» Не торопясь прицелился, нажал спусковой крючок. И сразу понял: влепил. «Рама» вздрогнула, клюнула носом, скособочилась. И задымила. Черная струйка потянулась за хвостом. Фашистский летун все же выправил машину и перевалил гору. Но оттуда сразу же донесся взрыв, эхо которого долго перекатывалось по ущелью. Из окопов, из щелей вверх полетели кубанки и папахи. Все это произошло на глазах полка. В тот день авиация противника не бомбила ущелье.

Генерал Горшков сердечно поблагодарил ветеранов за добрую службу, за стойкость, мужество и доблесть в боях, за умелое воспитание молодых воинов и пожелал им крепкого здоровья и успешного труда в тылу во имя победы над врагом. Слова вроде бы и служебные, привычные, но ведь как и кем они говорятся и кому предназначаются. Старики были растроганы.

— Гвардейцы в бою, — закончил генерал, — станут гвардейцами в труде. На это я крепко надеюсь.

— Все это так, товарищ генерал, — ответили казаки, — только почему никто не спросил нашего согласия на увольнение?

Генерал бросил взгляд на командира полка и его заместителя. Те молчали. В полку они новички. Получилась заминка.

— А разве есть несогласные? — спросил генерал у казаков.

— Есть, — поднялся гвардии старший сержант Овчинников. — Я не согласен на увольнение.

— Это почему же? — удивился Горшков.

— Мне обидно, Сергей Ильич, что меня причислили к старикам. Я не старик. Я пожилой, правильно. Но у меня есть здоровье и силенка. Опыта тоже достаточно. Я знаю, как нужен этот опыт сейчас. Полк-то обновился. А кто пришел? Парнишки. На днях вот понаблюдал занятия по огневой подготовке в артбатарее. Парни стараются, тут ничего не скажешь. Но силенок-то мало. Ящик со снарядами вчетвером на повозку поднимают, а должны управляться вдвоем. Правильно? Мне поручено командовать комендантским отделением штаба. Отделение несет охрану гвардейского знамени и отвечает за него головой. Я хочу под этим знаменем пройти до полной нашей Победы. Так что прошу вас, Сергей Ильич, просьбу уважить.

— Просьбу вашу, Василий Иванович, рассмотрим отдельно.

Демобилизовали, да и то с помощью врачей, не более десятка стариков-ветеранов. Остальные, а их в полку было еще немало, наотрез отказались.

Через несколько дней вместе с демобилизованными в Урюпинский, Михайловский, Добринский и Нехаевский районы Сталинградской области, туда, где родился наш полк, поехала группа казаков в краткосрочный отпуск. Все казаки из этой группы за отличие в боях были отмечены правительственными наградами. Отпускникам было поручено выступить перед трудящимися своих станиц, хуторов и районов с рассказами о боевом пути полка.

В письме Михайловскому райкому партии и исполкому районного Совета депутатов трудящихся казаки писали:

«…B феврале 1942 года мы в белокаменном театре Урюпинска поклялись беспощадно уничтожать врага, мы дали тогда слово завоевать звание гвардейцев. Это слово мы с честью сдержали. Наш полк — гвардейский. Наше знамя украшено боевым орденом Красного Знамени…

Меньше чем за год мы вывели из строя около 7000 солдат и офицеров гитлеровской фашистской грабьармии, подбили и сожгли 147 танков и бронемашин, 18 артиллерийских и минометных батарей, захватили большие, очень большие трофеи оружия, боеприпасов и другого военного имущества и продовольствия…

В полку уже награждено 320 казаков, сержантов, командиров и политработников, и надеемся еще больше получить наград в предстоящих боях.

Дорогие земляки! Обещаем вам, Родине, правительству, тов. Сталину тщательно подготовиться и драться еще ожесточеннее, еще искуснее».

…А пока? В 23.00 вечерняя поверка и отбой ко сну. Разбирай, казак, немудрящую, из соломы, но все-таки постель, и падай в нее замертво. Красота!.. Не жди, никто тебе по-родному не скажет «спокойной ночи». Спокойною она может и не быть. Может случиться, что в самый аппетит сна тебя поднимут по боевой тревоге. Время такое — война! Так что будь, казак, начеку, оружие держи около себя и всегда наготове.

К августу полк стал новым и был готов к выполнению боевой задачи. Это подтвердила инспекторская поверка, проведенная командованием дивизии и даже корпуса. А раз так, то через неделю погрузились в вагоны и поехали на Северо-Запад, в сторону фронта, для нового дела. На всех фронтах было некоторое затишье, видимо, перед жаркими схватками. Будет дело и для нас. Но вот где и как скоро? Не знали и терялись в догадках.