Яков Свет - Колумб

Этот указ торжественно был зачитан городским нотариусом Франсиско Фернандесом в палосской церкви святого Георгия при довольно большом стечении народа. Люди, которые присутствовали в церкви в среду 23 мая, разумеется, не подозревали, что много лет спустя им придется давать показания о знаменательных событиях лета 1492 года в связи с тяжбой Диего Колона с кастильской короной. Очевидцам опасно доверять, особенно если толкуют они о делах двадцати- или тридцатилетней давности, но их показания кое-что дают историкам, и мы не преминем ими воспользоваться.

Нотариуса выслушали молча. Неуместно высказывать суждения о королевских указах, но, право, когда народ безмолвствует, полагаться на его добрую волю опасно. Так произошло и в Палосе в майские дни 1492 года.

Королевская чета предписала: за десять дней подобрать три корабля и без дальнейшего промедления укомплектовать их командами.

Корабли нашлись, но затем все замерло на мертвой точке. Охотников, согласных по доброй воле отправиться в дальнее плавание, не находилось. Отчасти тому виной были их высочества. Во избежание огласки цели экспедиции излагались крайне туманно. Но была и другая причина. Палосские моряки при иных обстоятельствах с легким сердцем отправились бы хоть на край света, трусами их никто не посмел бы назвать. Однако они не желали вербоваться в экспедицию, которой командовал безвестный иноземец.

И о том, как отнеслись в Палосе к Адмиралу и его планам, говорили в феврале 1515 года многие свидетели пресловутой тяжбы. Вот каковы были их показания.

Хуан Кинтеро: «Полагали мы, что если уж португальцы не нашли земли в Море-Океане, то нынешняя затея была делом напрасным» (56, VIII, 59).

Мартин Гонсалес: «Много сведущих в морском деле людей говорили, что, следуя на запад от мыса Сан-Висенте, при ветрах, там дующих, никогда не удастся найти земли, даже если плыть пришлось бы целых два года, и все твердили — затея дона Христофора Колумба напрасна, и над ним насмехались, говоря, что никогда этому Адмиралу не доведется отыскать землю» (56, VIII, 91).

Хуан Карон: «Слышал я перед тем, как Адмирал ушел в море, и при этом много раз и от многих, что нет в той стороне земли» (56, VII, 429).

Хуан Бермудес: «Над предприятием этим все насмехались, ибо считали, что дело сие невозможно и землю на западе найти нельзя» (84, 358).

Хуан Родригес де Мафра, кормчий: «Прежде чем Адмирал открыл эти Индии, говорили, что в той стороне нет никакой земли и что, идя на запад, найти ее невозможно» (56, VIII, 27).

Хуан Родригес Кабесудо, человек, который в 1491 году дал своего мула Хуану Пересу, когда тот отправился с Колумбом в Санта-Фе: «Очень многие насмехались над Адмиралом и над его предприятием и замыслом идти в Индию, а свидетеля упрекали за то, что когда-то он дал своего мула: люди издевались открыто, считая затею напрасной, и то были здешние горожане и люди из других мест» (56, VIII, 19).

В 1535 году 85-летний свидетель Хуан Домингес из города Уэльвы, отвечая на вопросы королевского фискала, показал: «Ни один человек не отваживался идти с этим Колумбом; ибо никто его не знал, ведь он был чужеземцем и никаким доверием не пользовался» (84, 518).

Положение создалось поистине нелепое: был Адмирал, были корабли, но не было матросов и кормчих. А между тем Колумб держался превосходно. Он не пытался сломить сопротивление палосских жителей, он не вступал с ними в бесполезные пререкания. Отправив не очень радостное письмо королевской чете, он покинул Палос и обосновался в Рабиде. Снова он прибег к помощи Хуана Переса и Антонио де Марчены, зная, что им несравненно легче будет уговорить своих прихожан и земляков.

Адмирал не сомневался: дело, начатое весной 1492 года, будет доведено до конца.

А пока палосские жители предавались толкам и пересудам, в списках команд появились первые имена. Правда, это были не волонтеры, по доброй воле готовые плыть к неведомой земле, а колодники, которых ждала плаха…

В 1919 году Алиса Б. Гоулд-и-Куинси, неутомимая исследовательница, совершившая немало выдающихся открытий в испанских архивах, разыскала дела четверых смертников, спасенных Адмиралом и зачисленных им в штат экспедиции (69, N 76, 201–214).

Еще в апреле 1492 года, в лагере Санта-Фе, королевская чета, подозревая, что в Палосе найдется немного охотников до дальних плаваний в Море-Океане, дозволила зачислять в состав экспедиции преступников. Тем из них, кто предпочел бы галерам или виселице рискованное путешествие на запад, заранее объявлялась амнистия.

В ноябре 1491 года палосский моряк Бартоломе Торрес, человек вспыльчивого нрава, убил в драке местного глашатая Хуана Мартина. Судьи приговорили его к смерти, и исполнения приговора он ждал в местной тюрьме. Трое друзей Торреса, Хуан де Могер, Педро Искьердо и Алонсо Клавихо, предприняли попытку вызволить смертника. Их поймали, а соучастие в побеге в Кастилии считалось тягчайшим преступлением. Могер, Искьердо и Клавихо разделили участь Торреса, и не за горами был день их казни.

Адмирал освободил эту четверку и впоследствии не имел основания сожалеть о своем поступке. Торрес и его друзья вели себя в плавании примерно, и в мае 1493 года по просьбе Адмирала королева их полностью реабилитировала.

Итак, в начале июня Адмирал прибыл в Рабиду. Там был разработан план дальнейших действий. Первостепенная роль в нем отводилась Мартину Алонсо Пинсону. Очевидно, Марчена и Перес решили действовать через него, но в первой половине июня Мартина Алонсо Пинсона в Испании не было, он еще не возвратился из Рима, куда повез на продажу ценный товар — атлантические сардины.

Вероятно, числа 15–18 июня Пинсон вернулся в Палос и либо в Рабиде, либо у себя дома встретился с Колумбом. 23 июня Пинсон приступил к вербовке, в короткий срок ему удалось подобрать для всех трех кораблей команды Колумбовой флотилии.

О роли Мартина Алонсо Пинсона в первой экспедиции Колумба и в первых открытиях в Новом Свете существуют различные и порой взаимно друг друга исключающие мнения.

Разноречия в оценках вызваны прежде всего тем, что имя Мартина Алонсо Пинсона использовано было в весьма неблаговидных целях кастильскими законниками в 1510–1550 годах, в пору, когда шла тяжба с наследниками Колумба. Кастильской короне во что бы то ни стало требовалось доказать, что Колумб не открывал Нового Света и что честь обретения первых заморских земель принадлежит не Адмиралу, а иным лицам и, в частности, Мартину Алонсо Пинсону.

Коронные фискалы очень ловко подбирали нужных им свидетелей, да и к тому же многие из них были земляками или родственниками Мартина Алонсо Пинсона и охотно давали показания в пользу этого деятеля. А двое свидетелей, сын Мартина Алонсо, Педро Ариас, и его зять, Диего Фернандес Кольменаро, считали, что душой всего заморского предприятия был их отец и тесть и что без него Адмирал вообще не добрался бы до Индий.