Степан Лопатин - Живая память

Изобретались способы обмана противника.

Устраивались ложные ОП артиллерии: из бревна делался "ствол", к нему фанерный "щит", "колеса", "лафет". Небрежно маскировали. Иногда такой номер удавался. Одна ложная ОП, сделанная нашей батареей, была обстреляна из орудий. Мы радовались:

- Вот лупят! Давай, давай, фриц, побольше выкладывай огурчиков.

Из-за наших спин вступала в "разговор" корпусная артиллерия: посты звуковой разведки засекали немецкие орудия, передавали координаты огневикам, те открывали ответный огонь. Это называлось контрбатарейной борьбой.

Не сидела сложа руки пехота.

Дивизионная газета "За счастье Родины" рассказала о развернувшемся снайперском движении. Оно стало одной из мер обороны, когда пулеметные роты готовили запасных наводчиков, а артиллеристы добивались взаимозаменяемости номеров. Инициативу проявил Н. Афанасьев, повар 3-го батальона Н-ского полка, призвавший через газету шире использовать оборонное затишье для охоты за гитлеровцами. Первым учеником Афанасьева стал Везбердев, командир стрелкового отделения. К концу сентября, когда проходил слет снайперов дивизии, на счету Везбердева было уже 90 фашистов. У него, в свою очередь, тоже появились ученики. Снайперское движение становилось массовым.

Мы были молоды. Удивительна молодость вообще, легко берущая на свои плечи любое бремя, коль оно стало необходимостью.

Нам, пришедшим в армию с началом войны, показались жесткими установленные в ней порядки. Неотдание чести, например, сержанту, своему брату, начальнику не столь великому, или старшине батареи каралось нарядом вне очереди, а окурок, брошенный на линейке лагеря, где мы находились после призыва, воспринимался чуть ли не как ЧП и мог повлечь за собой аврал батареи по уборке лагеря. За опоздание на два часа из увольнения в город, независимо от причины, опоздавшему грозил суд военного трибунала. Командир батареи курсантов Томского артучилища приходил в казарму и устраивал нагоняй дневальным: почему полоски свернутых простыней на кроватях заправлены кое-как, а не в одну линию? Грозный командир, старший лейтенант, обученный управлению огнем тяжелых гаубиц, с бечевкой в руках управлял в казарме простынями, выравнивая их при помощи дневальных, и придирчиво оценивал тощие подушки, поставленные на попа. Эти мелочи в сочетании со строевой подготовкой прививали дисциплину, учили четкости и обязательности, чего нам недоставало. Из нас делали офицеров.

На фронте на батарею мог заглянуть кто-то из старших начальников и придраться к любому отклонению от воинского идеала. Мы опасались таких посещений, так как не были уверены в непогрешимости подразделений - за недосмотр всегда отвечал командир, а требования оставались высокими.

Мы занимались. Находясь на закрытой ОП в устоявшейся и затянувшейся на все лето обороне, отрабатывали взаимозаменяемость номеров. Готовые к открытию огня в любой момент, изучали материальную часть пушки, другого вооружения, учились стрелять по танкам - по движущимся целям. Изучали уязвимые места вражеской техники. Артиллеристы знакомились со средствами пехоты: противотанковой ручной гранатой и бутылкой с зажигательной смесью. Учились пользоваться предметами химзащиты. И осваивали премудрости огневой службы.

Младший лейтенант Мятинов муштровал ездовых - учил их "рубить" строевым. Ему нравилось это дело. К ним на занятия приходил политрук Кунгурцев. Теперь лошади содержались в хорошем состоянии, выезжались попарно упряжками. Батарея готовилась к смотру, проверке - к выводке лошадей.

К нам на ОП пришел командир полка майор Евтушенко. Я доложил.

- Поздравляю с присвоением воинского звания "лейтенант"!

- Служу Советскому Союзу!

В начале июня был получен приказ о присвоении очередного звания большой группе офицеров полка. Лейтенантами становились Мятинов и Молов, старшим лейтенантом - командир батареи Клевко, капитаном - командир дивизиона Петрухин.

В одну из ночей мы снялись с позиций и совершили марш-бросок на левый фланг участка, миновав Думиничи. Там немцы угрожали ударом по нашей обороне вдоль линии железной дороги в направлении на Калугу. Фланг усиливался артиллерией. Запасные позиции с пристрелкой и инженерным оборудованием мы готовили в нескольких местах, и эти - в их числе.

Здесь нас под расписку ознакомили с приказом Верховного Главнокомандующего No 227, смысл которого сводился к требованию - ни шагу назад? Приказ был грозный и намечал ряд мер, предотвращающих отход частей Красной Армии.

Днем пристреляли первое орудие. Обычным способом построили веер, направив стволы других орудий параллельно первому. А вечером уточняли веер новым способом - по небесному светилу. Так называется любой небесный объект, и самый заметный из них - Луна. Ясная Луна плыла под небольшим углом к горизонту в юго-восточной части неба. При заданной установке угломера наводчики уловили ее правый край и держали на перекрестиях панорам, работая ручкой поворотного механизма. Светило заметно стремилось уйти с перекрестия, но к нему постоянно подворачивали. Потом общая команда "Стоп!" - и отметка по точке наводки, расположенной сзади. Веер должен получиться идеально параллельным. Огневики батареи проявили профессиональный интерес к необычному способу.

Наша общая любимица, небесное тело, далекая и загадочная Луна в этот вечер стала боевой помощницей.

После успешно завершенного дела мы курили, сидя на станине первого орудия, - я и его командир сержант Абрамов.

У Абрамова образование не велико - всего четыре класса начальной школы. Школьные науки прошли от него стороной.

- Ты знаешь, Петр Панкратьевич, что французский писатель Жюль Верн героев одной своей книжки отправил в полет на Луну?

- Фантазировал?

- Конечно. Но фантазия эта когда-нибудь сбудется. Людям интересно знать, что на Луне находится, как она выглядит вблизи.

- Добраться до нее непросто.

- Путешественники те выстреливались из большой пушки. Но невозможно построить такую пушку, которая разгонит кабину с людьми на очень большую скорость. Она должна вырваться из зоны земного тяготения, чтобы не упасть обратно на землю. А для этого нужна скорость раз в двенадцать больше начальной скорости нашего снаряда. Это будет около восьми километров в секунду.

- Н-да, вот это скоростишка...

- Но таких скоростей мы не имеем. Известно, что взрывчатка в момент взрыва сгорает со скоростью две тысячи метров в секунду, а для полета на Луну нужна скорость раза в четыре больше. Вот так-то. А один провинциальный учитель физики, он жил неподалеку отсюда, додумался, как выйти из положения. Этот учитель жил в Калуге.

- В Калуге?

- Теперь мы находимся на его родине и можем считать себя его земляками. Этот калужанин предлагает не стрелять из пушки, а лететь на ракете и разгонять ее постепенно, пользуясь обычным топливом, например, керосином. Мы стреляем - бах, и снаряд полетел. А керосин не бахает, он горит постепенно и все время толкает ракету, которая набирает нужную скорость и уходит за пределы земного тяготения.