М. Томара - Бабек

Ничего подобного мы не видим во время крестьянской войны в Германии; там действовали отряды самое большое в 10–15 тысяч человек, район действия каждого отряда был невелик и ограничивался пределами своей округи или княжества, между тем как громадное войско Бабека занимало территорию двух громадных провинций халифата, с пространством до 400 тысяч кв. километров, т. е. территорию большую, чем вся Италия или даже Польша.

Нрава Бабек был крутого и сурового, и это было необходимо; только строгостью и жестокостью можно было внедрить хоть какую-нибудь дисциплину в армию, состоявшую из полудиких людей.

Насколько широк был его политический кругозор, показывает его переписка с византийским императором. Союз вождя крестьянского восстания с самым могущественным монархом тогдашнего мира, с главой Римской империи, является фактом беспримерным в истории; этому трудно было бы поверить, если бы не единогласные свидетельства и арабских и византийских историков.

Весь план действий Бабека, насколько мы можем его угадать, свидетельствует тоже об его исключительной одаренности. Движение на Тамадан, чтобы прервать сношения Хорасана с Багдадом и подвоз в столицу денег и солдат из восточных провинций, дальнейший поход в Хорасан для поднятия там восстания — рисуют его как крупного стратега.

Он чувствовал себя не только царем земным, но богом, и поклонение, которое ему воздавали крестьяне, освобожденные от рабства и угнетения, только утверждало его в этом чувстве. Это же сознание своей божественности привело его к тем ошибкам в ведении войны, которые погубили восстание и были причиной его гибели. Благодаря военным хитростям он без труда обращал в бегство нестройное войско ополченцев, собранных в провинции по принудительному набору. Продолжительные успехи партизанской войны вселили в него презрение к врагу, чувство непобедимости, и он рискнул вступить под Гамаданом в бой в открытом поле, не учитывая того, что перед ним регулярное войско турецких и берберийских наемников, обученное, дисциплинированное, имеющее военный опыт. У врагов были осадные машины, отряды нефтяников, великолепные стрелки, а главное, воины, сражавшиеся на конях, одетые в панцыри и кольчуги. Ничего этого у Бабека не было и не могло быть. Особенно чувствовался недостаток конницы. Лошадей вообще было мало в те времена; даже в Аравии они представляли большую ценность. Для передвижения войск употреблялись верблюды, на которых садилось по два бойца. На коней садились только во время боя, и у арабских кочевников лошади были только у родовой знати, у старшин племени. Нечего говорить, что у азербайджанских крестьян лошадей не могло быть, а если они у кого-нибудь и были раньше, то теперь исчезли в результате бесчисленных реквизиций, производившихся в условиях военного времени.

Как только Бабек после гамаданского разгрома вернулся к партизанской войне, к отсиживанию в крепости, к засадам, к ночным нападениям, успех вернулся к нему; все силы Афшина не были в состоянии взять Базз в течение двух лет, и армия халифа терпела громадный урон, страдая и от холода, и от недостатка провианта. Как только Бабек отступал от партизанской тактики, он неминуемо терпел поражение: так было, когда он вышел в ущелье навстречу Афшину, так было, когда он послал Адсина атаковать Зафара. Последний смелый маневр, когда он всю армию бросил в засаду в расчете ударить в тыл Афшина во время штурма крепости, не удался и привел к падению Базза.

Громадной ошибкой Бабека было его отступление, особенно в последний период его деятельности, от твердой классовой линии, его ставка на дехканов. Надежды его на мелких феодалов, на их ненависть к арабам, расчет на использование их военного опыта, их знаний, их умения командовать и руководить — не оправдались и не могли оправдаться.

Поведение дехканов определяло то двойственное положение, которое они занимали в социальной структуре халифата: с одной стороны, крепостники, эксплоататоры крестьян, выжимающие у них все соки в свою пользу и в пользу казны, облеченные властью над ними; с другой — сами об'екты угнетения и притеснений со стороны правительства, его агентов, уполномоченных принцесс царского дома. Они были бы рады изгнанию арабов, но лишь при условии, что сами они останутся при своих владениях и при зависимых от них крестьянах. Когда угнетение со стороны завоевателей-арабов чувствовалось особенно сильно, дехканы несомненно сочувствовали перевороту и готовы были присоединиться к восставшим крестьянам; но когда крестьяне побеждали и изгоняли арабов, у дехкан возникало опасение, что очередь дойдет и до них, что крестьяне отплатят им за издевательства, и во всяком случае перестанут на них работать, а все земли, которые обрабатывают, будут обрабатывать для себя. Это опасение имело основание и казалось более грозным, чем власть арабов, что и побуждало их в критический момент переходить на сторону халифа и предавать крестьян в руки врагов. Когда дехканы увидели, что Бабеку не справиться с силами халифата, они с великим усердием старались загладить свою вину перед арабами, стали их преданными союзниками. Ставка на дехканов отталкивала крестьян — основу всего движения — и таила в себе предательство со стороны дехканов. Она была причиной окончательной гибели Бабека.

Каковы были последствия восстания Бабека, какую роль сыграло оно в судьбах иранского крестьянства и всей империи халифов в целом? Какие изменения произошли в социальной структуре халифата под его влиянием?

С самого основания империи халифов в ней замечаются феодализационные процессы, развивающиеся различно в западной половине халифата, отвоеванной арабами у Римской империи (Сирия, Египет), и в восточной — бывшей территории иранского государства Сассанидов. Ко времени арабского завоевания феодализационные процессы бурно развивались в Римской империи, создавалось крупное землевладение с крепостными, с собственными вооруженными отрядами, с из'ятием помещиков из общей юрисдикции. Этот процесс продолжался в завоеванных арабами областях, после перехода их к новым властителям, лишь изменилась национальность землевладельцев: на место помещиков греческой, сирийской, армянской национальности становится арабская родовая знать.

В восточной половине халифата арабы застали уже своеобразный, связанный еще с патриархальностью, феодализм. Мелкие феодалы, дехканы, происходят от старейшин селений, тесно связаны родством с подвластным им крестьянством, которое они эксплоатируют, проживая сами на местах. Крупные землевладельцы живут большей частью при дворе царей или в центрах провинций, порученных их управлению, но не прерывают связи с своими поместьями, заботятся о развитии земледелия, вкладывают в него даже средства.