М. Томара - Бабек

Завоевавшие Иран арабы в первое время большей частью оставляли феодалам владение их имениями, взимая с них лишь дань, но мало-помалу, под разными предлогами имения конфисковывались, поступали в казну. Наряду с этими дефеодализационными мерами шла однако усиленная раздача земель принцам крови, приближенным халифа: при Оммайядах — преимущественно арабской родовой знати, при Аббасидах — их вольноотпущенникам иранского происхождения. Сперва раздавались пустопорожние земли — мават, — которые нужно было еще «оживить» (устроить сеть оросительных каналов, заселить крестьянами), но скоро стали раздаваться и населенные земли, не требовавшие затрат. Новые владельцы не жили в своих имениях, и единственная связь их с подвластными крестьянами выражалась во взимании с них оброка деньгами или натурой. Казне владельцы платили деньгами, но платили мало, а то и вовсе не платили, если пользовались влиянием при дворе. Право собственности в этих имениях оставалось за казной, и над владельцами всегда висел дамоклов меч конфискации в случае немилости халифа. Тормозила развитие земледелия не только неуверенность во владении землей. Громадный отлив денег в центр, в резиденцию халифа и в большие города Савада, где царила торговая буржуазия, отнимал у провинции оборотный капитал и также задерживал развитие местных производительных сил.

В IX веке, начиная с преемников Мотасима, замечается в империи халифов резкое усиление темпов феодализации, и здесь восстание Бабека сыграло громадную роль.

Недостатки военной организации, сказавшиеся в царствование Мамуна, бессилие войск, состоящих из ополченцев арабской и иранской национальностей, подавить восстания крестьян и обуздать стремления эмиров к отпадению от халифата, особенно ярко обнаружились во время восстания Бабека. Потребовалась реорганизация военного дела и создание постоянного войска, составленного из иноземного элемента. Наиболее благодарный материал для организации новых войск доставляли турки и берберы — купленные рабы; привязанные не к государству, а лично к халифу, отпускавшему их на волю, расточавшему им всякие милости, деньги и земли. Это, в сущности, те же «верные» — личная дружина правителя, — которые были зерном феодального строя и в Западной Европе.

Но для такого войска требуются деньги и деньги, и халифам приходится всемерно усиливать обложение, напрягать все финансовые средства государства, возбуждая этим недовольство населения.

Своеволие и бесчинства этих полудиких воинов, которым потакают халифы, отталкивают от династии ее главную классовую опору — буржуазию Савада, и скоро халифы оказываются полностью в руках своих вооруженных рабов, делаются игрушками в руках турецких военачальников. Рядовые воины более преданы своим командирам, вышедшим из их же среды, из тех же рабов, чем халифу, на которого смотрят лишь как на дойную корову. При каждом восшествии на престол нового халифа, возведенного волей его гвардии, он принужден раздавать преторианцам всю наличность казначейства, а если и этого мало для ненасытных требований солдат, приходится за бесценок отдавать на откуп доходы той или иной провинции, чтобы скорее выплатить подарки войску и спастись от грозящей смерти.

Не прошло и ста лет после смерти Мотасима, как почти все области халифата были уже разобраны откупщиками, которые становились одновременно и правителями провинций, сосредоточивая в своих руках и администрацию, и войско, и финансы. Доходы халифов падают с 400 миллионов дирхемов до 24 миллионов. Раздавши все провинции, халифы не в состоянии уже содержать большое войско; провинции начинают жить совершенно независимой жизнью. Правители их уже обходятся без назначения со стороны халифов. Смелый предводитель шайки вооруженных турок, массами проникающих из Средней Азии в пределы халифата, захватывает ту или иную область, прогоняет местные власти, а затем почтительнейше просит халифа утвердить его в звании правителя. Это так называемый в мусульманском праве «эмират по насилию»: мусульманский закон рекомендует непременно утверждать таких эмиров, во избежание кровопролития между мусульманами.

Наконец через двести лет после смерти Мотасима вождь одного из турецких племен, потомок Сельджука, завладевает Багдадом, лишает халифа светской власти, оставляя за ним лишь роль духовного главы мусульман, покоряет отложившиеся области и вводит в воссозданной империи вполне феодальный строй, раздает своим воинам вместо денег земли с крестьянами, взамен чего новые помещики обязаны являться по первому требованию для службы в войске.

Развал халифата, создание провинциальных центров с своими наследственными правителями, окруженными двором, привлекающими к нему ученых и поэтов, стремящихся перещеголять друг друга роскошью, имел громадное значение в экономическом отношении. Обеднение халифата отразилось на торговле Багдада и Басры; торговая буржуазия Савада потеряла значительную часть своих доходов и уступила первое место в мировой торговле Александрии в Египте. В провинциальных центрах, куда теперь стекались деньги от налогов, развилась промышленная жизнь, начался мощный расцвет ремесл. В Бухаре, в Мерве, в Газне, в Испагани, в Рее и других городах создалась своя зажиточная буржуазия, возникли великолепные дворцы и мечети, начала развиваться торговля.

Создание Мотасимом постоянной армии из турецких рабов и вольноотпущенников приводит в X веке к завершению феодализационного процесса и одновременно к расцвету провинциальных городов, а одной из важнейших побудительных причин создания постоянной армии послужило восстание Бабека, подавить которое оказалось не под силу старой армии из ополченцев и добровольцев.

Каковы же были судьбы иранского крестьянства после гибели Бабека? Что сталось с хуремитским движением после подавления восстания азербайджанских крестьян?

Тяжелая доля иранского крестьянина в общем не стала легче; напротив, за исключением немногих местностей, она стала еще тяжелей. Крестьянин был единственным плательщиком налогов в мусульманских странах, и теперь, когда безумная роскошь багдадского двора сменилась не менее безумной роскошью бесчисленных провинциальных дворов — двора Саманидов в Хорасане, двора Газневидов в Газне, двора Гамданидов в Мосуле и Алеппо, двора Фатимидов в Каире, — ему пришлось платить гораздо больше, чтобы кормить бесчисленные стаи паразитов при дворах эмиров. Если ремесла в городах расцветали, то покупателями продукции промышленности являлись горожане, в первую голову эмиры и их придворные, и крестьяне должны были оплачивать эту продукцию непосильным трудом. Дворы эмиров не могли обходиться без заморских товаров — пряностей, дорогих тканей, благовоний. На этих товарах создавал свое благополучие городской торговый капитал, а на покупку их шли деньги, добытые трудом крестьян.