Сергей Семанов - Дорогой Леонид Ильич

Вскоре прибыли на место. Наблюдал я охоту впервые, и она мне запомнилась на всю жизнь.

Охотники заняли места и изготовились к стрельбе. Я стрелять отказался, сославшись на то, что не охотник.

Егеря тем временем начали выгонять фазанов, которые буквально сотнями стали вылетать из зарослей, многие из них тут же падали камнем, сраженные меткими выстрелами. Кадар и его товарищи стреляли редко, больше просто наблюдали, обмениваясь между собой впечатлениями. Брежнев же палил вовсю! С ним рядом находился порученец для того, чтобы перезаряжать ему ружья.

Леонид Ильич, отстрелявшись в очередной раз, не глядя протягивал пустое, еще дымящееся ружье порученцу и принимал от него новое, уже заряженное. А бедные фазаны, которых до этого прикармливали несколько дней, все продолжали волнами лететь в сторону охотников.

Эта бойня, которая и по сей день стоит у меня перед глазами, прекратилась лишь с наступлением темноты.

У охотничьего домика разложили трофеи, к фазанам добавили еще нескольких зайцев, двух кабанов. Кадар и его товарищи взяли по одной птице — таков порядок, за следующий трофей надо уже платить коммерческую цену. На гостей, разумеется, эти порядки не распространялись.

Вечером состоялся дружеский ужин. Первым охотником был признан Брежнев, вторым — Подгорный. Как и в поезде, начался обмен впечатлениями, опять пошли бесчисленные охотничьи байки. Впрочем, Кадар все-таки ухитрился затеять серьезный разговор, причем весьма полезный. Речь пошла о реформах…»

Другим увлечением Брежнева, столь же давним и не менее страстным, были автомобили и езда на них. Водителем он был умелым и лихим, часто с немыслимой у нас скоростью носился по дорогам Подмосковья, благо дороги те были пустынны, ибо находились в охраняемой зоне правительственных дач и заказников. Впрочем, приходилось ему лихачить в иных местах Союза и даже за рубежом. Один из чинов охраны позже вспоминал не без изумления:

«Он был ярым автолюбителем и если садился за руль сам (а это он делал до конца 70-х), то развивал на автомобиле просто бешеную скорость. Несколько раз он чуть было не разбился насмерть.

Однажды, когда он лихо гнал автомобиль, у него на ходу лопнуло правое колесо. Машину сразу стало заносить. Брежнев, хоть и был уже в возрасте, буквально всем телом налег на руль и сумел удержать машину от аварии.

В другой раз в Крыму он с утра влез в машину, а на заднее сиденье посадил двух женщин-врачей. Желая блеснуть перед дамами своей лихостью, он развил такую скорость на горном серпантине, что в конце концов не справился с управлением и проскочил один из поворотов. В самый последний момент он все-таки успел нажать на тормоз, и машина буквально повисла над обрывом».

Брежнев ужасно любил автомашины, особенно мощные. Иностранные руководители, его принимавшие, знали о том и делали соответствующие подарки. Порой об этом им приходилось вскоре сожалеть. Бывший президент США Ричард Никсон с ужасом вспоминал о таком случае:

«Я сделал ему официальный подарок на память о его визите в Америку: темно-голубой «линкольн-континенталь» индивидуальной сборки. В нем была черная велюровая обивка. На приборной доске была выгравирована надпись: «На добрую память. Самые лучшие пожелания». Брежнев — коллекционер роскошных автомобилей — не пытался скрыть своего восхищения. Он настаивал на том, чтобы немедленно опробовать подарок. Он сел за руль и с энтузиазмом подтолкнул меня на пассажирское сиденье. Глава моей личной охраны побледнел, когда увидел, что я сажусь в машину, и мы помчались по одной из узких дорог, идущих по периметру вокруг Кэмп-Дэвида. Брежнев привык беспрепятственно продвигаться по центральной полосе в Москве, и я мог только воображать, что случится, если джип секретной службы или морских пехотинцев внезапно появится из-за угла на этой дороге с односторонним движением. В одном месте был очень крутой спуск с ярким знаком и надписью: «Медленно, опасный поворот». Даже когда я ехал здесь на спортивном автомобиле, я нажимал на тормоза, для того чтобы не съехать с дороги вниз. Брежнев ехал со скоростью более 50 миль в час, когда мы приблизились к спуску. Я подался вперед и сказал: «Медленный спуск, медленный спуск», но он не обратил на это внимания. Мы достигли низины, пронзительно завизжали покрышки, когда он резко нажал на тормоза и повернул. После нашей поездки Брежнев сказал мне: «Это очень хороший автомобиль. Он хорошо идет по дороге». — «Вы великолепный водитель, — ответил я. — Я никогда не смог бы повернуть здесь на такой скорости, с которой вы ехали». Дипломатия не всегда легкое искусство».

Даже в Америке, на родине автомобиля, с лучшей в мире дорожной сетью, изумлялись лихости водителя Брежнева. Его переводчик В. Суходрев рассказал в связи с тем случаем любопытные подробности:

«У этой истории было продолжение. Спустя несколько месяцев, уже в Москве, Брежнев позвонил мне домой и так, по-свойски, сказал:

— Витя, помнишь, нам машину американцы подарили? Так вот я хочу разобраться в запчастях к ней. Мне тут каталог принесли. Ты не можешь ко мне подъехать и помочь в нем разобраться?

Я приехал в Кремль и вижу такую картину: сидит Брежнев и сосредоточенно листает толстенный том — каталог запчастей к лимузину. Сердце мое сжалось: откуда я мог знать, какая деталь этому лимузину в будущем понадобится. Я знал только то, что машина классная и ей до ремонта еще очень далеко. Решил убедить Брежнева, что лучше отложить каталог, а уж если он и понадобится, тогда и воспользоваться им.

Он недоверчиво взглянул на меня:

— Нет, Витя, давай за работу, выписывай запчасти.

Делать нечего, я засучил рукава и взялся за эту идиотскую писанину. Сижу, выписываю, что бог на душу положит. Тут звонит телефон, и я становлюсь невольным свидетелем разговора Брежнева с А.П. Кириленко. Чтобы не брать трубку, он нажимает кнопку громкой связи. Кириленко говорит, что хотел бы съездить в отпуск. Леонид Ильич спрашивает его:

— А зачем?

Тот отвечает, что, мол, надо здоровье поправить. Брежнев вновь ему добродушно говорит:

— Ну ладно, поезжай. Да, кстати, тут Косыгин предлагает провести Пленум по вопросам пьянства. Не знаю, не думаю, что это сейчас своевременно.

Кириленко, тогда второй человек в партии, немедленно соглашается:

— Да нет, не надо. У нас пили, пьют и будут пить».

Воистину простым русским мужиком был Генсек Брежнев!

Раз есть возможность бесплатно обзавестись запчастями, так надо на всю катушку… А бороться с пьянством? Кому оно у нас мешает…

Закончим сюжет о Брежневе-автолюбителе следующим любопытным сообщением, хотя случившееся к его биографии отношения не имеет, произошло после его кончины. Однако нравы эпохи той поры характеризует весьма выразительно. Один из офицеров кремлевской охраны засвидетельствовал: