Павел Лукницкий - Сквозь всю блокаду

И смеется исхудалый, усталый Кондратенко, глаза его искрятся, он внешне спокоен, и не скажешь, что сто тысяч бомб, снарядов и мин, выпущенных по крепости, как-то отразились на его нервах!

Начальник гарнизона гвардии капитан Александр Васильевич Строилов и заместитель его по политчасти капитан А. Я. Антонов скучают так же, как и Г. Я. Кондратенко. Тишина давно уже стала им непривычной. Да и за ладожской трассой больше не надобно наблюдать — целый год крепость охраняла ее, целый год была надежный часовым Дороги жизни блокированного немцами Ленинграда. Больше эту трассу не обстреляет никто, да и сама она, став ненужной, войдет в историю как одна из славных тропинок, по которой наша Родина шла к блестящей победе…

Мне, к сожалению, не довелось повидаться с одним из самых прославленных героев крепости командиром орудия Константином Шкляром, — в этот час он был где-то в Шлиссельбурге, исследуя там остатки тех целей — немецких дзотов, орудий, блиндажей, по которым безошибочно многие месяцы бил из крепости.

Украинец с Черниговщины, в далеком уже прошлом — столяр, он стал ладожским краснофлотцем за год до войны и с первых дней обороны Орешка воюет в составе его гарнизона. Он первым в крепости стал бить по немцам из станкового пулемета. Он много раз отправлялся на шлюпке к правому берегу Невы: доставлял туда раненых, а оттуда — продовольствие и боеприпасы. Это именно он шесть раз поднимал над крепостью сбиваемый немцами красный флаг. Стал командиром орудия, — обучил многих краснофлотцев стрелять из своей пушки по-снайперски. Артиллеристы гарнизона назвали его именем переправу на правый берег Невы. [42]

Я ушел из крепости, взволнованный всем, что я в ней увидел. И на прощание мне со смехом показали кошку Машку, дважды раненную и выздоровевшую, любимицу всего гарнизона, которую младший лейтенант Кондратенко обнаружил в крепости, придя сюда 9 сентября 1941 года. Все «население» крепости в тот день состояло из кошки с котом да лошади, которую удалось увести только после того, как Нева покрылась льдом.

Я ушел из крепости в город Шлиссельбург, освобожденный от немцев, и решил сохранить тот найденный мною в траншее рисунок.

На льду канала еще лежат замороженные трупы гитлеровцев. Их много, они нагромождены один на другой. Желтая кожа лиц кажется сделанной из картона. Рваные раны, скрюченные пальцы, изорванная окровавленная одежда, красно-черные повязки эсэсовцев на рукавах, соломенные эрзац-валенки и обмотки на вспухших ногах — вот зрелище, венчающее черные дела 170-й немецкой пехотной дивизии, предавшей огню и мечу Одессу, Севастополь и Керчь, расстрелявшей и замучившей изуверскими пытками десятки тысяч ни в чем не повинных мирных советских людей.

Пришел день возмездия! 170-й гитлеровской дивизии больше нет! В Шлиссельбурге и на каналах — ни одного живого немца! Пленные под конвоем девушек-автоматчиц отправлены в Ленинград.

А в тихих разбитых домиках вдоль канала снова поселились советские люди.

…В 00 часов 57 минут, в ночь с 18 на 19 января, через несколько минут после того как строгая тайна о боях по прорыву блокады была командованием снята и в эфир было передано торжествующее сообщение Совинформбюро, мне удалось первому из корреспондентов центральной печати передать по военному телеграфу в Москву обзорную корреспонденцию о прорыве. В те радостные ночные часы счастливые ленинградцы не спали. Поздравляя друг друга, обнимаясь в домах и на улицах, они ликовали. В воинских частях происходили митинги. А немец тупо и яростно обстреливал город, но никто на этот обстрел внимания не обращал…

(Ленинград — Шлиссельбург — Ленинград. 4–7 февраля 1943 г.)

4 февраля, Ленинград

Завтра я еду встречать прямой поезд с Большой земли.

Последний пассажирский поезд вышел из Ленинграда 26 августа 1941 года. Железнодорожная связь города с внешним миром оборвалась, когда немцы захватили Мгу.

В марте 1942 года, в самый тяжкий период блокады, в городе Волхове мне встретился человек, о котором я сегодня не могу не думать, Не знаю, жив он или нет. Если жив, встречусь с ним завтра, потому что он из тех людей, которые умеют держать слово. Этот человек — Вольдемар Матвеевич Виролайнен — обещал мне, что поведет в Ленинград первый прямой поезд, едва наши войска прорвут блокаду. А я пообещал встретить его в пути.

И вот я сегодня узнал: первый поезд идет в Ленинград!

По какой же дороге?

Ведь Кировская и Октябрьская дороги идут через Мгу, а Мга и сейчас у немцев… Может быть, нам удалось проложить дорогу по льду Ладожского озера? Да, такая дорога прокладывалась, но… ее строительство не было доведено до конца. Впрочем, об этом надо сказать подробнее…

Перед нынешней зимой казалось, что задолго до конца года снова начнет действовать ледовая трасса. Но автомобильная трасса начала действовать только совсем недавно, потому что эта зима оказалась неожиданно мягкой. У берегов ледок был тонок и слаб, в середине озера его вовсе не обнаруживалось, а позже, когда Ладога замерзла, огромные ледяные поля изламывались штормами. Перевозки никак не удавалось наладить. Даже перед самым прорывом блокады наряду с автомашинами от берега к берегу еще пробивались тральщики. Но и пароходы, и машины в зыбком ледяном месиве испытывали невероятные трудности и подвергались большой опасности. Снабжение Ленинграда оказалось под угрозой.

Командование нашло необычайное, дерзкое решение: чтобы не зависеть от состояния льда, обусловливающего срок открытия ледовой трассы, проложить над Ладожским озером тридцатикилометровую эстакаду на сваях и провести по ней линию железной дороги. Это значило: прежде всего надо под самым носом у немцев вбить в дно Ладожского озера тридцать две тысячи свай…

Необычайное строительство было поручено Управлению № 400.

Начальником строительства назначили военного железнодорожника Ивана Григорьевича Зубкова.

Западным направлением (работами, которые велись со стороны Ленинграда) руководил генерал-майор В. Е. Матишев; восточным — полковник Г. П. Дебольский.

Батальоны строителей вышли на лед. Подвезли электрокопры, лебедки, сваи, горючее для машин; поставили на льду палатки, полевые кухни; создали склады с продовольствием и теплой одеждой, медпункты, столовые; протянули телефонную и телеграфную связь.

Пурга, свирепые ветры, внезапные подвижки льда, разрывы снарядов, пулеметные очереди с пикирующих самолетов, бомбежки — ничто не могло помешать работам.

На дне озера трудились водолазы ЭПРОНа. В семи местах трасса пересекла кабели высокого напряжения, но водолазы уберегли их от повреждений.