Хельмут Грайнер - Военные кампании вермахта. Победы и поражения. 1939—1943

После отбытия генерал-полковника начальник ОКВ высказал предположение, что недостаточный боевой дух и случаи нарушения воинской дисциплины, возможно, могли иметь место среди призывников старшего возраста, которые участвовали в Первой мировой войне. На это Гитлер возразил, придя в еще большее возбуждение, что он уже давно настаивает, чтобы призывники среднего возраста – так называемый белый блок [24]– получали хотя бы минимальную подготовку. Но этой идее, как и всем его на редкость предусмотрительным планам, неизменно противился человек, которого почитала вся армия, и сверх всякой меры хвалил генерал-полковник фон Браухич – генерал-полковник фон Фрич. Из этого шеф ОКВ сделал вывод, что и без того существовавшая неприязнь между Гитлером и Браухичем из-за прочтения меморандума еще больше обострилась и в конце концов приведет к разрыву. И действительно, Гитлер в течение долгого времени не принимал главнокомандующего сухопутными силами, хотя тот уже через несколько часов после встречи прислал ему обширные материалы, подтверждающие все сказанное.

Занятые столкновением и последующими разборками Гитлер и Кейтель совершенно забыли, что в этот день не позднее 13.00 следовало принять решение, начнется наступление на западе 12 ноября или нет. Полковник Варлимонт, который, замещая приболевшего генерала Йодля, прибыл в рейхсканцелярию, чтобы дождаться этого решения, после того как установленный срок истек, обратился к начальнику Генштаба вермахта с вопросом, как насчет отсрочки. Тот немедленно отправился к Гитлеру и уже через несколько минут вышел с готовым решением – условный сигнал должен быть дан. Скорость, с которой, словно между делом, было принято такое крайне сложное, чреватое тяжелейшими последствиями решение, после того как главнокомандующий сухопутными войсками высказал обоснованные опасения, не может не удивить. Она заставляет предположить, что решение было принято вовсе не путем вдумчивого, с пониманием собственной ответственности взвешивания всех за и против. Его принятие подхлестнула острая неприязнь к командованию сухопутными войсками и непреодолимое стремление демонической воли подчинять себе. Вскоре после этого полковник Варлимонт передал по телефону в оперативный отдел Генерального штаба армии условный сигнал. Старший офицер отдела подполковник Хойзингер, который в тот день заменял отсутствовавшего начальника отдела полковника фон Грейфенберга, возразил, что это, должно быть, недоразумение. Главнокомандующий сухопутными силами только что лично доложил фюреру в рейхсканцелярии все основания, говорящие против такого решения. Начальник отдела обороны страны мог ответить ему только то, что доклад генерал-полковника фон Браухича был преждевременно прерван и, очевидно, на решение никак не повлиял. Подполковник Хойзингер попросил письменное подтверждение, которое поступило ему во второй половине дня.

Однако приказ о начале операции двумя днями позже был отменен из-за крайне неблагоприятного прогноза погоды. И все же Гитлер не отказался от намерения как можно скорее начать наступление, а только впоследствии перенес его на несколько дней, хотя погода нисколько не улучшилась, и даже в Западной Германии с весьма мягким климатом зима в том году установилась необычайно рано. Для метеорологов была организована специальная служба связи с участием армии и люфтваффе, и Гитлер лично получал ежедневные доклады от руководства метеослужбы авиации метеорологии. Вместе с тем его неослабевающее недоверие к армейским генералам проявилось еще сильнее: он оставлял без внимания сводки погоды из районов сосредоточения сухопутных сил, поскольку был склонен думать, что их специально составляют неблагоприятными, чтобы избежать начала боевых действий.

О своем высказанном в беседе с генерал-полковником фон Браухичем 5 ноября намерении лично повлиять на войска, в которых в кампании против Польши допускались нарушения воинской дисциплины и не демонстрировался высокий боевой дух, Гитлер, получив подробное сообщение ОКХ, больше не заговаривал. Вместо этого он собрал 23 ноября в полдень у себя в рейхсканцелярии командующих и начальников штабов сухопутных войск, групп армий и армий, а также и некоторых пожилых офицеров Генерального штаба [25]. Перед ними фюрер произнес многочасовую речь, в которой показал, как он принимал решения, вопреки всем предсказывавшим несчастья пророкам, и постоянно вел рейх от успеха к успеху. Далее он указал на то, что Германия еще никогда не находилась в таком благоприятном с военной точки зрения положении, как после разгрома Польши, – ей предстоит война только на одном фронте. Гитлер выразил твердую уверенность в том, что немецкая армия, несмотря на многочисленные сомнения в ее внутренней ценности, не так давно высказанные ему, была и остается лучшей в мире и при хорошем командовании может справиться с любыми задачами. Он громко возвестил, что безоговорочно решил как можно скорее начать наступление на западе, ибо хочет при любых обстоятельствах помешать французам и англичанам опередить его в захвате Бельгии и Голландии. И если это произойдет, Рурская область окажется под угрозой, а без нее войну не удастся довести до победного конца. В конце своей речи Гитлер заверил, что шанс на решающий успех чрезвычайно велик, но для его достижения необходимо, чтобы все вооруженные силы были исполнены непоколебимой волей к победе.

В декабре наступление снова пришлось перенести, потому что сильный мороз и обильные снегопады крайне осложнили передвижение по дорогам в районе операции и сделали невозможным активное участие люфтваффе. На Рождество Гитлер согласился с некоторым ослаблением боевой готовности, так что настрадавшиеся от немилостей погоды и измученные постоянным напряжением войска получили небольшую передышку, а кое-кто смог даже съездить в отпуск. 10 января наконец наступил момент для принятия положительного решения. Главнокомандующий люфтваффе сообщил фюреру, что начиная с 15-го в течение 10 – 12 дней ожидается хорошая погода и 10 – 12 градусов мороза. На основании этого Гитлер назначил начало наступления на 8.16 17 января. Но уже через три дня после этого он был вынужден остановить начавшиеся передвижения войск и вновь перенести дату принятия решения – на этот раз на 15 января. В этот день метеорологи без особой уверенности предсказали наступление скорого более или менее продолжительного периода хорошей погоды. Но теперь Гитлер воздержался от установления точной даты начала наступления, предусматривая его перенос на раннюю весну. Однако он приказал поддерживать постоянную боевую готовность в войсках, чтобы иметь возможность воспользоваться благоприятными погодными условиями и дать отпор противнику, если он неожиданно вступит в Бельгию или Голландию.