Александр Гусев - Гневное небо Испании

Мне запомнилось содержательное выступление на совещании конструктора самолетов И-15 и И-16 Поликарпова. Он сказал, что наши претензии к истребителям справедливы.

— Но нельзя не учитывать того, — подчеркнул Поликарпов, — что эти самолеты сданы в серийное производство в 1934–1935 гг. А немецкий истребитель Ме-109 — последняя модель.

— Все, что предлагается, можно сделать, — говорил Поликарпов. — Но мы намерены пока сделать только то, что впишется в габариты машины и при этом улучшит ее тактико-технические данные. Ведь даже незначительные изменения в размерах самолета вызовут необходимость перестройки оборудования на заводах. А к чему это приведет? К сокращению выпуска самолетов. Вот почему ваши предложения надо решать по двум линиям. Это вот можно сделать на существующей конструкции, а что не вписывается в габариты — учитывать при конструировании новых машин.

Нам сообщили, что заключительное совещание состоится у Наркома обороны К. Е. Ворошилова. Невольно охватило волнение. Но вот мы лицом к лицу с Климентом Ефремовичем. Подана команда. Выслушав доклад, Ворошилов поздоровался, предложил сесть. Затем, улыбнувшись, весело блестя глазами, сказал: «Ну что же, приступим…» И добавил: «Только не так: отдыхаем — воду пьем, заседаем — воду льем». Климент Ефремович сказал еще пару шуток, все засмеялись, и волнение, скованность, робость как рукой сняло.

Шел серьезный, по-государственному важный разговор наркома со специалистами, знающими свое дело. От имени нас, авиаторов, докладывал Я. В. Смушкевич. Он изложил вопросы, которые мы раньше продумали, обсудили. Климент Ефремович внимательно слушал. Иногда задавал вопросы, которые уточняли то или иное сложное положение. Когда речь заходила о новом, К.Е.Ворошилов спрашивал: «А так ли думают наши летчики, побывавшие в Испании?» Мы почти хором отвечали: «Да, мы так думаем…» Нарком улыбался и продолжал слушать следующего товарища.

Совещание у Наркома продолжалось около двух часов. Его участники были едины во мнении, что разобраны и решены важные вопросы, связанные с задачами совершенствования авиационной техники, повышения боевого мастерства летного состава.

Когда совещание закончилось, всех его участников пригласили на завтрак. Здесь беседа приняла неофициальный характер. Летчики интересовались, скоро ли можно реализовать те предложения, которые одобрены на совещании. Нам отвечали, что для этого потребуется некоторое время.

Первые результаты я увидел в июле 1939 года в Монголии, на берегах Халхин-Гола, где шли ожесточенные бои с японцами. Сюда прибыли наши новые самолеты. Мы их называли И-153. Они отличались от И-15 тем, что имели более мощный мотор воздушного охлаждения, новое шасси, убирающееся гидравлическим способом, а также калиматорный прицел. К самолету подвешивались бомбы калибра до 250 кг.

В районе боев на Халхин-Голе действовали также модернизированные И-16. Этот самолет также имел уже более мощный мотор и калиматорный прицел, 4 пулемета. Радовало всех летчиков то, что им доставили пять специальных самолетов И-16. Их экипажами командовал капитан Звонарев. На каждой из этих машин под плоскостью на особых направляющих подвешивалось по шесть реактивных снарядов калибра 82 мм. Взрыватели на РС устанавливались на дистанции от 1000 до 2000 метров.

Мы с нетерпением ожидали первый вылет пятерки Звонарева. И вот в один из дней боев появилось более 60 японских бомбардировщиков. Их прикрывали истребители. На перехват вылетели наши истребители И-153 и И-16, а несколько впереди и выше шла пятерка Звонарева под прикрытием девятки И-16.

Заняв исходное положение сбоку бомбардировщиков, под углом 30–40° на удалении 2500 метров, с превышением высоты около 200 метров, пятерка Звонарева перешла в атаку.

С дистанции 1500–1700 метров самолеты выпустили реактивные снаряды. Они разорвались в гуще вражеских бомбардировщиков. Эффект был огромный: шесть японских бомбардировщиков взорвались в воздухе, а несколько самолетов охватило пламя. Взорвавшиеся и горящие бомбардировщики сами вывели из строя четыре своих же самолета.

Группа японских бомбардировщиков рассыпалась. Ее атаковали наши истребители. В этом бою было сбито пятнадцать японских бомбардировщиков и десять истребителей. Мы потеряли два самолета. За время боев в районе Халхин-Гола пятерка Звонарева сделала 20 вылетов. Каждый ее удар нарушал боевой строй группы японских бомбардировщиков. Когда вдруг в самой гуще строя вражеских самолетов рвались наши реактивные снаряды, японских летчиков охватывал панический страх. Об этом рассказали пленные японские пилоты.

Пятерка капитана Звонарева за время боев ее потеряла ни одного самолета. Мы их надежно прикрывали.

Я уже говорил, что пилоты, летавшие на И-15, отстаивали идею самолета-биплана. Они ценили его высокую маневренность, взлетно-посадочные возможности. Не случайно Анатолий Серов и другие летчики выбрали для ночных полетов именно И-15, хотя взлетать и садиться приходилось в обстановке, совершенно неприспособленной к работе ночью.

Главным преимуществом моноплана И-16 была скорость. Наши летчики — участники боев в Испании подсказали идею создания такого самолета, который бы соединил в себе качества моноплана и биплана. Помнится, что одним из первых в числе инициаторов создания такой машины был Анатолий Серов. Кое-кому казалось, что это несбыточная мечта. А что показала жизнь? Теперь уже хорошо известно, что моно-биплан был создан в короткий срок. Уже в 1940 году его испытали в воздухе. Боевая заслуга в этом принадлежит Владимиру Владимировичу Шевченко — пилоту-энтузиасту, замечательному авиаконструктору и испытателю. Это он предложил создать самолет с убирающимся крылом. Расчеты и испытания показали, что это реальная задача. И вот летом 1940 года моно-биплан впервые прошел испытания. На взлете машина имела два крыла, как у И-15. В воздухе же нижнее крыло шло вверх и соединялось в одно, как у И-16. При скорости в варианте моноплана — с убранным крылом — 450 километров машина обладала посадочной скоростью в варианте биплана — с выпущенным вторым крылом — всего 107 километров. Таких хороших характеристик не имел ни один самолет в мире.

В силу ряда обстоятельств, самолет, к сожалению, не пустили в серийное производство: война затормозила экспериментальные работы. И все же нас ободряло то, что к нашим предложениям прислушивались, постепенно их претворяли в жизнь.

…С того времени, когда советские добровольцы сражались в Испании, минуло более тридцати пяти лет. Многое переменилось в жизни, много грозных событий отгремело, много пережито и выстрадано.

Кое-что из тех лет вспоминается с трудом. Но одно не забывается и никогда не забудется: отеческая забота ленинской партии, ее Центрального Комитета, Советского правительства о вооруженных защитниках Родины! Как сейчас помню солнечный майский день 1938 года. С трепетным волнением переступаем порог светлооконного зала в Кремле. Мы — это летчики, возвратившиеся из Испании. Навстречу нам вышел ответственный работник аппарата Президиума Верховного Совета СССР. Поздоровался. Объяснил порядок вручения орденов, которыми мы награждены за успехи в воздушных боях, проведенных в небе Испании.