Евгений Анисимов - Генерал Багратион. Жизнь и война

Что такое егерь, знает каждый — это профессиональный охотник, опытный следопыт и меткий стрелок (именно в этом сочетании — стрелок и охотник — переводится слово der Jager с немецкого языка). Примерно то же самое значило это слово и в армии начала XIX века. При линейной тактике ведения боя, когда войска двигались сплоченными соединениями, возникала потребность в легкой регулярной пехоте (а также кавалерии), действовавшей в рассыпном строю на пересеченной местности впереди и по флангам пехоты. Задачей егерей было подавление огня отдельных соединений противника, а также уничтожение его артиллерийских расчетов и «отстрел» офицеров, обычно узнаваемых издалека по султанам и другим особенностям униформы, а также по командирской манере поведения (к тому же по штату обер-офицеры ездили верхом, что требовалось для контроля и быстрого перемещения полициям). В русской армии егеря появились в конце Семилетней войны благодаря инициативе П. А. Румянцева, а потом П. И. Панина. Можно сомневаться, что егеря — исключительно русское изобретение и что создание егерских соединений позволило России «намного опередить в этом отношении страны Западной Европы»1. По крайней мере во второй половине 1760-х годов — это прямое следствие опыта Семилетней войны — егерские команды были учреждены при всех русских пехотных полках. Затем они превратились в батальоны, а с 1797 года — в егерские полки. Было решено учредить егерей и в гвардии. Так появился лейб-гвардии Егерский батальон, составленный по указу Павла 9 ноября 1796 года из егерской роты Гатчинского корпуса подполковника А. М. Рачинского и егерских команд гвардейских Семеновского и Измайловского полков (всего около 400 человек). Рачинский и стал первым командиром гвардейских егерей.

Егерские соединения считались одними из лучших в армии. В них отбирали крепких, «лучших, здоровых, проворных солдат», умевших действовать и в сомкнутом, и в рассыпном строю, быстро менять фронт боевого расположения и при этом способных вести прицельный огонь из любого положения. Естественно, от егерей требовалась особая точность стрельбы. Для этого часть егерей были «штуцерниками», то есть вооружены лучшими тогда нарезными («винтовальными») ружьями. В сражениях егерские батальоны и полки получали ббльшую самостоятельность, чем линейные полки армии. Они могли действовать в сомкнутом строю и одновременно в рассыпном, сочетая оба вида ведения боя и при наступлении, и при отступлении: «По команде с флангов, рядами выбегая, рассыпаться в шеренгу и стрелять, содержа в подкрепление тем рассыпанным некоторое число оставшихся в сомкнутом фронте, а потом, по сигналу барабанному, чтоб рассыпанные с великим проворством опять в свой фронт строились». Егеря должны были совершать форсированные марши (при этом скорость такого марша, установленная Румянцевым, составляла 120 шагов в минуту)2, «продираться» по бездорожью, через леса, горы, болота. В инструкции по обучению егерей от 1765 года было сказано, что необходимо «приучать же их по трудным горам и лесным проходам сколько возможно с проворностью как взходить и на низ сходить, так и везде оборачиваться и на всякой случающейся площадке с проворством строиться. Во время зимнее ходить с ружьем и амунициею на лыжах не по дорогам, но прямо через поля и леса»3, а также устраивать засады, вести огонь из укрытий, скрытно перемещаться, следовать за противником.

В 1789 году были приняты «на опытах основанные» Правила для обучения егерей. Вот некоторые из этих правил: «Егерей обучать должно следующему: обходиться с ружьем и держать его в чистоте, не простирая сие до полирования железа, вредного оружию и умножающего труды, бесполезные солдату… Обучать заряжать проворно, но исправно, целить верно и стрелять правильно и скоро… Приучать к проворному беганию, подпалзыванию скрытными местами, скрываться в ямах и впадинах, прятаться за камни, кусты возвышенные и, укрывшись, стрелять и, ложась на спину, заряжать ружье; показать им хитрости егерские для обмана и скрытия их места, как-то: ставить казку (каску. — Е. А.) в стороне от себя, дабы давать неприятелю чрез то пустую цель и тем спасать себя, прикидываться убитым и приближающегося неприятеля убивать. Учить стрелять из пистолета, показав им меру выстрела, дабы понапрасну не стреляли на дистанции, куда пистолет не доносит». Чем не спецназ того времени

Довел людей до совершенства. В бою егеря оказывались наиболее стойкими. Они не боялись ничего и умели драться в одиночку с превосходящими силами противника. Французский артиллерист Фор вспоминал о подвиге безвестного русского егеря, чье мужество в боях под Смоленском в 1812 году потрясло французов, знавших толк в военном деле: «В особенности между этими стрелками выделялся своей храбростью и стойкостью один русский егерь, поместившийся как раз напротив нас, на самом берегу (Днепра. — Е. А.), за ивами, и которого мы не могли заставить замолчать ни сосредоточенным против него ружейным огнем, ни даже действием одного, специально против него назначенного орудия, разбившего все деревья, из-за которых он действовал. Но он все не унимался и замолчал только к ночи. А когда на следующий день, при переходе на правый берег, мы заглянули из любопытства на эту достопамятную позицию русского стрелка, то в груде искалеченных и расщепленных деревьев увидели распростертого ниц и убитого ядром нашего противника — унтер-офицера егерского полка, мужественно павшего на своем посту»4. Особой точностью стрельбы отшчались солдаты 1-го егерского полка, которым командовал полковник Давыдовский. Полк стоял в Карелии, и Давыдовский уделял много внимания стрелковой подготовке солдат, которую строил по образцу охоты в лесу. Он составил для солдат особые правила подготовки и «довел людей до такого совершенства в стрельбе, что каждый егерь носил неприятелям столько смертей, сколько бывало у него пуль в суме»5.

Все это позволяет представить себе, сколь обширным был круг обязанностей командира и шефа гвардейского Егерского батальона. Последний являлся по сути образцовым соединением егерского типа в русской армии. Батальон (потом — полк) был одним из привилегированных воинских соединений, ему была поручена охрана Павловска и царской семьи, когда она там проводила лето. Размещались егеря на постоянных квартирах в Петербурге, в слободе Семеновского полка (в районе Звенигородской улицы). Здесь велась обычная для армии того времени гарнизонная служба.

Строевые занятия батальона проходили на знаменитом Семеновском плацу — месте гуляний и казней в позднейшую эпоху. Но особенно ответственны были разводы караулов или так называемые вахтпарады. Развод караула во всех странах обычно обставлялся и обставляется торжественно и даже празднично: этим символически подчеркивается важность и почетность караульной службы. Чтобы посмотреть развод караула морской пехоты на Арлингтонском кладбище в США или гвардейцев у Букингемского дворца в Лондоне, развод караула на индо-пакистанской границе, у мавзолея в Москве, у королевского дворца в Стокгольме или у вечного огня в Афинах, собираются тысячи людей — столь красочным является это зрелище со всеми его атрибутами — порой неестественным шагом, почти цирковыми фокусами с подбрасыванием карабинов, музыкой и барабанным боем. По инициативе прусского короля Фридриха Великого вахтпарад стал не просто сменой караула, а длительной (на несколько часов) церемониальной процедурой со сложными перестроениями подразделений при соблюдении опреленной уставом дистанции между шеренгами и подразделениями, с особыми, не применяемыми в боевой подготовке командами, с фигурными выкрутасами эспантонов и ружей, со специальными мелодиями и маршами оркестра. Были вахтпарады в будничной, праздничной или парадной форме и в России. Присутствие на вахтпараде государя (а оно было почти непременным), всех высших офицеров гарнизона превращало смену дворцового караула в многочасовую пытку офицеров и солдат и наводило на всех участников ужас — строгий император, стремившийся посредством вахтпарадов «подтянуть армию», не терпел ни единой ошибки, и редко вахтпарад не заканчивался наказаниями. Вот как описывает вахтпарад военный историк: «Все военнослужащие генералы, штаб- и обер-офицеры, свободные от других должностей, собирались ежедневно к разводу, к 9-ти часам утра, который длился иногда до 12-ти. Государь весьма точно приезжал до прибытия дававшего развод баталиона и лично назначал точку правого фланга, по которому расставлялись офицеры для обозначения линии, по которой становился караул. После того приносили знамя из Зимнего дворца, войско встречало его с отданием чести, барабанным боем и музыкой, причем император снимал сам шляпу и за ним все присутствующие. После того он обходил баталион, осматривая каждого солдата лично и обращая строгое внимание на одиночную выправку. Затем император производил ученье с несколькими эволюциями. Государь лично подавал команду, которую принимал от него штаб-офицер, дежурный по караулам, что продолжалось около часу времени. По окончании ученья пехоты выезжал взвод кавалерии, который исполнял разные построения. Затем государь принимал рапорты представляющихся и после того, при пароле, отдавал высочайший приказ. В заключение войска проходили церемониальным маршем, при прохождении знамен государь и присутствующие снимали шляпы. Великие князья Александр Павлович и Константин Павлович проходили на правом фланге первых двух шеренг. После церемониала главный караул следовал во дворец, где во внутреннем дворе, в присутствие государя, сменял старый караул, от которого знамя относилось во внутренние покои»6.