Владимир Сыромятников - 100 рассказов о стыковке

Большинство из нас впервые столкнулись с астронавтами, легендарными американскими суперменами нашего времени. Они действительно были сильными, разносторонне подготовленными парнями. Тогда мне запомнились Дональд Слейтон, руководитель корпуса астронавтов, Алан Шепард, первый из американцев взлетевший в космос, Фред Хейс, пилот «Аполлона-13», и, конечно, Эдвин Олдрин, пилот лунной кабины, впервые побывавший на Луне на «Аполлоне-11» вместе с Нилом Армстронгом. Баз [Buzz — основное значение этого слова на английском языке — жужжание], как чаще называли Эдвина, отличался нестандартным, даже вычурным поведением, ему, похоже, нравилось удивлять людей. Вскоре он издал книгу о своей жизни, о космических путешествиях и приключениях на земле. Книга, отличавшаяся смелостью, даже чрезмерной откровенностью, произвела тогда настоящую сенсацию. В ней я прочел, как Баз переживал, что его не назначили командиром, зато стал первым, кто описался на Луне, и кое?что похлеще, например, как кадетом он занимался мастурбацией, а после полета на Луну соблазнял прекрасных землянок.

Стыковочный шпангоут, образующий переходной тоннель, нам демонстрировал астронавт Джон Янг, позднее, в 1972 году, побывавший на Луне на «Аполлоне-16». Мы с ним быстро нырнули в тоннель, и Джон стал объяснять, как работать с замками стыка, управлявшимися вручную, а я, в свою очередь, комментировал их остроумную конструкцию. Как рассказывал позже Р. Уайт, этот эпизод помог Янгу вспомнить обо мне как о русском, который знал об американской конструкции больше, чем американский астронавт, управлявший этими механизмами в космосе.

Во время этой первой встречи с Янгом наши головы торчали из стыковочного тоннеля, и это привлекло внимание известного НАСАвского фотографа А. Петнецкого. На следующий день фотографию опубликовали местные газеты в Хьюстоне, а позднее ее поместили в известном журнале «Америка», который издавался на английском и русском языках. Благодаря этой фотографии я стал известной личностью, что привлекло внимание нашей прессы. Корреспондент популярной в те годы «Литературной газеты» Лепихов долго добивался моего интервью. В те времена мы боялись этого, как огня. И не только мы, но и глава делегации академик Петров, и технический директор Бушуев фактически отказались давать интервью после окончания июньской встречи в Америке. Большая пресс–конференция состоялась в Хьюстоне уже после отъезда нашей делегации, в понедельник 28 июня, и нам стало известно о том, что говорилось на ней, только несколько месяцев спустя.

Мы еще не знали, что приготовила нам судьба буквально в считанные часы после возвращения в Москву. Трагедия с «Союзом-11», как гром среди ясного неба, как обвал в горах в солнечную погоду, свалилась на нас ранним утром в среду 30 июня.

Нам сразу стало не до пресс–конференций.

С конца октября 1970 года, когда состоялась первая встреча с американцами в Москве, по конец мая 1972 года, когда советский премьер Косыгин и американский президент Никсон подписали межправительственное соглашение, предусматривавшее осуществление проекта ЭПАС со стыковкой кораблей «Союз» и «Аполлон», космические специалисты двух стран рассматривали несколько вариантов совместного космического полота. Как люди практичные, американцы с самого начала предложили этот простой, можно сказать, очевидный вариант — состыковать на орбите два уже летавших в космосе корабля «Союз» и «Аполлон». Однако путь к этому решению не был прямым. Советам не очень нравилось, прежде всего, то, что наш корабль выглядел слишком маленьким, легковесным по сравнению с мощным американским тяжеловесом. На этом этапе переговоров свою роль сыграли события весны — начала лета 1971 года.

Наша делегация отправилась в Хьюстон, когда на орбите успешно летала первая советская орбитальная станция «Салют» с экипажем на борту. У руководителей появился соблазн предложить американцам вариант, который гораздо лучше смотрелся с точки зрения престижа советской космонавтики: «Аполлон», каким бы совершенным он ни выглядел, оставался бы лишь средством доставки астронавтов на советскую орбитальную станцию. Катастрофа с первым экипажем «Салюта», хотя и вызвала замешательство, но не остановила руководителей нашей космической программы. Вариант «Союз» — «Салют» — «Аполлон» фигурировал в качестве предложения для совместного проекта вплоть до апреля 1972 года.

Вначале вся эта проектная и дипломатическая работа продвигалась сравнительно медленно: за первые полтора года группы встретились только три раза. Стороны присматривались друг к другу, предлагали и анализировали отмеченные и другие варианты, оглядываясь на своих высоких руководителей. В то же время фактически без обсуждения обе стороны решили не мешать нам, конструкторам нового стыковочного устройства, делать свое дело. Такой подход диктовался тремя обстоятельствами: во–первых, стыковочные агрегаты стали единственной системой, которая создавалась заново, как говорится, с нуля, что требовало значительного времени; во–вторых, выбор окончательного варианта совместного проекта затянулся на более долгий срок, чем предполагалось, в–третьих, конструкция агрегатов практически не зависела от того, какой вариант проекта будет принят. Таким образом, в течение этих полутора лет мы, стыковщики, работали в какой?то мере независимо, начав конструировать стыковочное устройство, которое в принципе годилось для разных вариантов проекта.

В определенном смысле этот этап напоминал 1968—1969 годы, когда тоже в течение полутора лет мы создавали новую систему стыковки для будущего проекта «Союз» — «Салют», решение о котором приняли только в конце 1969 года.

Окончательный вариант стыковки кораблей «Союз» и «Аполлон» определился только перед подписанием межгосударственного соглашения в мае 1972 года. В то же время концепцию стыковочного устройства приняли еще в ноябре 1971 года, а чертежи механического интерфейса согласовали в апреле 1972 года.

Во второй половине 1971 года, после встречи в Хьюстоне, мы приступили к разработке нашего андрогинного периферийного агрегата стыковки. Тогда?то и появилась аббревиатура АПАС, которая стала нашим символом, нашим фирменным знаком на долгие годы. Вначале мы не очень оглядывались на своих проектантов и американских коллег с их многочисленными вариантами кораблей, модулей и станций.

Как и агрегаты штырь—конус, АПАСы стали создавать в виде автономного узла. Такая техническая политика целиком оправдала себя и на этот раз. Основой нового агрегата стал стыковочный шпангоут, похожий на тот, который сконструировали для «Союза» — «Салюта» и успешно испытали в первом космическом полете. Андрогинность этого шпангоута прекрасно вписалась в новую концепцию. Его размеры требовалось немного уменьшить, чтобы разместить кольцо с лепестками, однако это, как говорится, было делом техники.