Михаил Ребров - Космические катастрофы. Странички из секретного досье

26 июля Соловьев и Баландин вновь облачились в скафандры, перешли в шлюзовой отсек. Чуда не произошло: "открытый" люк был открыт. Космонавты осмотрели его внутреннюю поверхность. Признаков деформации нет, лапки чистые, петли тоже в норме. Попробовали закрыть — результат тот же.

— Оставьте люк, начинайте выход, надо заканчивать с теплоизоляцией, — настаивала Земля.

Они работали с ЭВТИ, а мысли о люке продолжали терзать обоих. "Скорее бы закончить с "лопухами" и — к люку". С теплоизоляцией они справились. Земля с нетерпением — настороженным и томительным — ожидала сообщений с орбиты о том, как поведет себя злополучный люк.

И вот начались новые попытки. Люк не закрывался. Тогда взяли инструмент, что потяжелее, и стали пробовать: один сверху, другой снизу.

— Ребята, осторожно с перчатками. Не дай Бог порвете!

— Знаем, — короткое и отрывистое, со смыслом: "Не мешайте, сейчас не до вас".

Я вновь слышал это тяжелое прерывистое дыхание, отдельные реплики не для открытой печати, скрежет зубов. Люди работали. Им нужно было закрыть этот люк. Обязательно закрыть. Чтобы успокоить себя и тех, кто на Земле. И они справились! Люк закрылся плотно. Герметичность отсека была восстановлена.

В памяти всплыли переданные в эфир в ту первую тревожную ночь слова Владимира Соловьева: "Ребята, слушайте внимательно… работать по 14-му фрагменту с переходом на 20-й" Подумалось: а какой номер у сегодняшнего "фрагмента"? Впрочем, какое это имеет значение.

Работа в космосе отличается непредсказуемостью сюжетов. "Родники" теперь уже неторопливо "отшлюзовались", освободились от громоздких скафандров и начали их сушку. Знали: теперь эта космическая "роба" им долго не потребуется.

Окончательно эпопея с люком завершилась в новогоднюю ночь, когда на "Мир" прибыла новая экспедиция в составе Виктора Афанасьева и Мусы Макарова. Исключительный ли это случай, когда события в космосе доставили столько волнений и хлопот? К сожалению, нет. Похоже, нештатные ситуации на орбитальных станциях перешли в разряд плановых. Владимир Ляхов и Валерий Рюмин немало намучились с радиотелескопом КРТ-10, освобождаясь от его десятиметровой антенны, которая усложняла работу "Салюта-6". Тот же Ляхов и Александр Александров на "Салюте-7" навешивали дополнительные секции "солнечных парусов". Леонид Кизим и Владимир Соловьев ремонтировали двигательную установку, опять-таки на "Салюте-7". Юрий Романенко и Александр Лавейкин извлекали из стыковочного узла между "Миром" и "Квантом" неведомо как попавший туда пакет…

А вот еще одна история. Александру Волкову и Сергею Крикалеву ничего особенного делать не планировалось — выйти, обойти станцию, собрать приборы и образцы, которые по условиям научных экспериментов находились в открытом космосе, провести ряд операций профилактического характера. И все! Для таких опытных космических монтажников, как они, это не должно было составить особого труда. Однако техника есть техника… В скафандре Волкова не включился теплообменник, и космонавт практически выбыл из работы, оказался "привязанным" к шлюзовому отсеку.

Поясню: прежде чем войти в скафандр, ребята надевают на себя костюм водяного охлаждения — своеобразное переплетение тонких пластмассовых шлангов, по которым циркулирует дистиллированная вода. Она и отбирает тепло, выделяемое телом космонавта. Это тепло потом уходит в открытый космос — в пористом элементе теплообменника вода превращается в лед, а он под воздействием космического вакуума испаряется. Так вот этот сублиматор почему-то перестал функционировать. В результате начался перегрев организма, обзорное стекло шлема стало запотевать, да так, что вентиляторы уже не справлялись. А как работать, когда ничего не видно!

— Саша, как у тебя дела? — заволновалась Земля.

— Пытаюсь очистить стекло носом и подбородком, но не выходит. Как думаешь, есть надежда, что теплообменник запустится? — Это уже вопрос к Владимиру Соловьеву.

— Сейчас надежды мало. Саша, заходи в отсек и подсоединялся к бортовой сети. У тебя температура охлаждающей воды сильно поднялась, это плохо! Сережа, попробуй поработать один.

На Крикалева выпала двойная нагрузка. Волкову же оставалось отчаянно переживать за своего друга, и он вовсю старался хотя бы морально его поддерживать. — Саша, врачи заставляют Сергея прекратить работу и идти к тебе на помощь *.

— Ни в коем случае. Я прекрасно себя чувствую. Сейчас стекло немножко отпотеет и я подстыкуюсь. — Да, но имей в виду, ты давно сидишь на инжекторе.

— Теперь к тебе, Сережа. Давай все заканчивай и в зависимости от состояния Саши начинай двигаться домой. Будет время, соберешь по пути те образцы и оснастку, что запланировали. Повторяю, если будет все нормально. Ребята, сейчас конец связи. Одно прошу — не зарывайтесь, не рискуйте.

А как не рисковать, когда работа такая. Трудно, тяжело, совсем уже невмоготу, а в эфире звучит:

— У нас все нормально!..

Довелось нашим ребятам совершить путешествие и на американском "Шаттле"

Может показаться, что, говоря о событиях прошлого, только прошлое и имею в виду. Но и сегодня космические аварии не редкость. В начале 1996 года с интервалом в месяц произошли два серьезнейших "ЧП" с ракетами "Союз", теми, которые используются для вывода в космос пилотируемых кораблей. Оба старта закончились взрывом на ставшей роковой 49-й секунде. Технические неполадки, погрешности в планировании, безответственность исполнителей — все это накапливается в нашей космонавтике, приближаясь к критической массе.

И еще о двух испытаниях на орбите.

…Пружины толкателя мягко отвели "Союз ТМ-17" от "Мира". На борту корабля возвращались на Землю Василий Циблиев и Александр Серебров. "Сириусы" проработали на орбите 197 суток. Для Циблиева это был первый полет, для Сереброва — четвертый. Кстати, он пока единственный космонавт, который совершил десять выходов в открытый космос.

Расстояние между кораблем и станцией увеличивалось: 20 метров, 30… 40… Но прежде чем включить программу спуска, экипаж должен был совершить облет комплекса, приблизиться к стыковочному узлу модуля "Кристалл" и сфотографировать "мишень", предназначенную для ориентации американского "Шаттла", когда он будет впервые стыковаться с нашим "Миром". Такова была просьба специалистов НАСА — Национального управления по аэронавтике и исследованию космоса США.

"Союз ТМ-17" отошел примерно на 50 метров, когда Циблиев взялся за ручки управления кораблем, а Серебров устроился у иллюминатора бытового отсека, чтобы отсюда сделать несколько снимков. Корабль сделал разворот по крену и начал облет "Мира" со стороны модуля "Кристалл". Все вроде бы шло нормально, только скорость движения мала, на перемещение РУО (ручка управления ориентацией) и РУД (ручка управления движением) корабль реагировал вяло. Циблиев попытался увеличить скорость. Не получилось. Понял: не срабатывают двигатели. Это означало, что корабль двигался к модулю и препятствовать начавшемуся сближению не было возможности. Стало быть, удар неизбежен.