Юрий Безелянский - 99 имен Серебряного века

Цветаева пылала к Ахматовой любовью, а та «была к ней холодна» (Адамович). Две звезды XX века — Ахматова и Цветаева были полярны. Ариадна Эфрон по этому поводу писала: «…Марина Цветаева была безмерна, Анна Ахматова — гармонична; отсюда разница их (творческого) отношения друг к другу. Безмерность одной принимала (и любила) гармоничность другой, ну а гармоничность не способна воспринимать безмерность; это ведь немножко не comme if faut с точки зрения гармонии».

1916— 10 января Осип Мандельштам дарит Марине Цветаевой свой сборник «Камень». «Дружба с Цветаевой, — отмечала Надежда Мандельштам, — по-моему, сыграла огромную роль в жизни и работе Мандельштама… Это был мост, по которому он перешел из одного периода в другой. Цветаева, подарив ему дружбу в Москве, как-то расколдовала Мандельштама. Это был чудесный дар, потому что с одним Петербургом, без Москвы, нет вольного дыхания, нет настоящего чувства России, нет нравственной свободы…»

восклицала Цветаева. В том же 1916 году Цветаева много пишет. Основные темы ее творчества: любовь, Россия, поэзия.

1917— Октябрьскую революцию Марина Цветаева не приняла, для нее революция предстала в образе повальной пьяной оргии. В ее стихах возникает цыганская тема. Пишет о Стеньке Разине.

1918— лихолетье. Лишившись значительного состояния, полученного в наследство от родителей, Цветаева вынуждена была пойти на службу — 13 ноября (как она пишет: «Хорош день для начала!»). «Странная служба! Приходишь, упираешься локтями в стол (кулаками в скулы) и ломаешь себе голову: чем бы таким заняться: чтобы время прошло? Когда я прошу у заведующего работы, я замечаю в нем злобу». Полгода прослужила Цветаева в Информационном отделе Комиссариата по делам национальностей в недоумении: «Не понимаю, что от меня хотят». И бросила эту никчемную работу: «Великая клятва: не буду служить. Никогда. Хоть бы умерла».

Отношение к гражданской войне выразила в стихах:

1919— «Москва, чумной, девятнадцатый год…» И в это время Цветаева открыла для себя театр, пишет для театра, в частности, пьесу «Феникс» о Казанове. Третья студия Вахтангова. Увлечение Юрием Завадским — «будет легонькая стопка восхитительных стихов». И еще одна веха — Сонечка (Софья Голлидэй) — подробности в «Повести о Сонечке». И все это на фоне крайне тяжелого быта. Осенью в отчаянье Цветаева отдала дочерей в Кунцевский приют, но вскоре забрала заболевшую Ариадну. Вторая дочь Ирина умерла в приюте 2 февраля 1920 года.

«Внешне Цветаева сильно изменилась за эти годы. Голод и заботы не красят никого. Пропал ее замечательный румянец, от которого она так страдала в юности, появился землисто-смуглый цвет лица, оставшийся навсегда. Появились первые морщинки, юношеская стройность теперь соединилась с худобой. От прежней Марины остались ее золотистые волосы, зеленые глаза и летящая походка…» (В. Швейцер. «Быт и бытие Марины Цветаевой»).

1920— Цветаева пишет горькие строки:

Однако стихи продолжает писать — цикл «Лебединый Стан».

1921— обращаясь к новому году, пишет:

Белая армия разгромлена, ее воины рассеялись по Европе. Ничего неизвестно о муже. Цветаева ищет его, — он объявился в Праге. И еще — короткая, но интенсивная дружба с Евгением Ланном.

1922— отъезд из России 11 мая. Багажа почти нет: за годы революции все было сношено, продано или сломано. Главное: сундучок с рукописями. Илья Эренбург устроил Цветаеву с дочерью в Берлине в русский пансион. А далее, в августе — Цветаева отправилась в Прагу. Началась жизнь в эмиграции. В Берлине были изданы «Стихи к Блоку», «Разлука» (1922), «Ремесло», «Психея. Романтика» (1923), поэма-сказка «Молодец» (1924)…

На Запад Цветаева приехала знаменитым поэтом, однако сборник «Ремесло» был холодно встречен эмигрантской критикой. Хотя именно «Ремесло» знаменует начало более строгой, более организованной и менее интимной поэтики. Оценил «Ремесло» лишь Андрей Белый, который признался в письме к Цветаевой, что «давно я не имел такого эстетического наслаждения».

1923— активная переписка с Борисом Пастернаком, в котором Цветаева открыла «своего величайшего современника». Поиск родственной души: критик Александр Бахрах и приятель Сергея Эфрона Константин Родзевич, записной сердцеед, «маленький Казанова». С Родзевичем бурный роман, который породил цветаевские шедевры «Поэму Горы» и «Поэму Конца».

1924— Цветаева и Эфрон оставили Прагу и переехали в пригород. Марина закончила «Поэму Конца» и вновь вернулась к своей трагедии «Тезей». По воспоминаниям чешского писателя Франтишека Кубка, Цветаева «была настолько лирична, что и в разговорах совершенно неличных постоянно говорила о себе…»

1925— 1 февраля родился сын Георгий (домашнее имя — Мур). Пересуды: от кого ребенок? Мур был трудным ребенком, но Цветаева его безмерно любила и приносила ему в жертву все, вплоть до работы.

1 ноября Цветаева с детьми выехала во Францию. Цветаева ехала в Париж не за славой, а за деньгами, чтобы упрочить положение семьи, однако надеждам не суждено было сбыться.

1926— 6 февраля состоялся первый творческий вечер Цветаевой, для которого она просила свою приятельницу Тескову достать ей неновое платье у какой-нибудь богатой дамы. Как писал в письме Сергей Эфрон о вечере: «…Прошел он с исключительным успехом, несмотря на резкое недоброжелательство к Марине со стороны почти всех русских и еврейских барынь…»

Весною Цветаева вступает в переписку с австрийским поэтом Райнером Рильке, «германским Орфеем». Образовался треугольник — эпистолярный роман на троих: Цветаева — Рильке — Пастернак.

В предложенной Пастернаком анкете для предполагавшегося издания библиографического «Словаря писателей XX века» Цветаева писала: «…Любимые веши в мире: музыка, природа, стихи, одиночество. Полное равнодушие к общественности, театру, пластическим искусствам, зрительности. Чувство собственности ограничивается детьми и тетрадями…»