Татьяна Егорова - Андрей Миронов и Я

version="1.0" encoding="utf-8"?> nonf_biography Татьяна Николаевна Егорова Андрей Миронов и Я

«Не пытайся жить без меня месяц и больше…» – строчки из письма Андрея Миронова к автору книги Татьяне Егоровой.

Это роман о любви, которая оказалась сильнее жизни и смерти. Ни поспешно заключенный брак, ни икебаны из молодых артисток, ни рациональная попытка создать семью, ни превратности судьбы, ни коварное вмешательство его матери (после смерти Андрея они стали очень близки) не смогли уничтожить эту любовь.

1999, 2001 ru ru LT Nemo FB Tools, XML Spy, MS Word 2004-01-12 http://book.pp.ru BiblioNet: OCR WayFinder; Вычитка Murkina C55D0D0D-A5A8-4976-89BA-77BCA3CE1008 1.1

v 1.1 – дополнительное форматирование OCR Альдебаран

Татьяна Егорова. Андрей Миронов и Я Издатель Захаров Москва 2003 ISBN 5-8159-0294-2 Е 30 Татьяна Егорова АНДРЕЙ МИРОНОВ И Я Любовная драма жизни в 4-х частях Издание второе, исправленное и дополненное УДК 882-94 ББК 84П ISBN 5-8159-0294-2 © Т.Н. Егорова, автор 1999, 2001 © И.В. Захаров, издатель 1999, 2001 Издатель Захаров Лицензия ЛР № 065779 от 1 апреля 1998 г. 121069, Москва, Столовый переулок, 4, офис 9 (Рядом с Никитскими воротами, отдельный вход в арке) Телефон: 291-12-17 E-mail: zakharov@dataforce.net Подписано в печать 13.11.2002. Формат 84x108 1/32 Гарнитура Таймс. Печать офсетная. Бумага газетная. Усл. печ. л. 30,24+0,84 вкл. Тираж 15 000 экз. Изд. №148. Заказ №643. Отпечатано с готовых диапозитивов на ГИПП «Уральский рабочий» 620219, Екатеринбург, ул. Тургенева, 13 Редактор Ирина Богат Художник Алексей Кокорекин Верстка Кирилл Лачутин Корректор Любовь Иванова

«Егорова, Егорова… Татьяна Егорова… приготовьтесь – ваш выход… Татьяна Егорова… ваш выход… на сцену с Андреем Мироновым. Не опоздайте», – произнесла Судьба голосом помощника режиссера Елизаветы Абрамовны Забелиной по трансляции. Я не вздрогнула. Динамик висел наверху в углу гримерной. Посмотрела на него и загадочно улыбнулась. В последний раз оценив себя в зеркале, резко встала, вышла из гримерной и смело пошла по коридору в сторону сцены.

Это произошло на гастролях в Риге 5 июля 1966 года в спектакле «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. Андрей Миронов играл Холдена Колфилда, а меня, неделю назад покинувшую стены Щукинского театрального училища, за два часа до начала действия – в театре случилось ЧП – ввел своей талантливой рукой режиссер Шатрин. В роль Салли Хейс.

Коридор, по которому я шла, был длинный и темный. Текст я знаю назубок, выгляжу прелестно, глаза блестят, и мне очень идет «американское» пальто с капюшоном, отороченным пышным белым песцом. И белые перчатки, и ноги, и каблуки…

Подошла тихо к кулисе и встала как вкопанная. На освещенной сцене – Холден-Андрей… совсем рядом.

– Алло, Салли Хейс, пожалуйста… Это ты, Салли? Как живешь? Ты не могла бы сейчас повидаться со мной? – умолял меня со сцены Холден Колфилд и Андрей Миронов. Именно меня, а не Салли Хейс. Салли была уже ни при чём.

За два часа до спектакля, на репетиции, мы впервые познакомились. Репетировали нашу сцену. Обстановка деловая – мой срочный ввод, обязательное знание текста, траектория роли, атмосфера, состояние, действие. Артисты, играющие в этом спектакле, репетировали год, а я должна была все усвоить за два часа. Режиссер Шатрин был неожиданно ласков и в мягкой и игривой манере ввинтил в меня суть моей роли. Как положено по сцене в спектакле, мы сидим на скамейке с Андреем – он уже в десятый раз проговаривает свой текст, я – свой.

– До начала спектакля – час. Думаю, все пройдет хорошо, – сказал Шатрин, давая понять, что репетиция окончена. Посмотрел на нас. Мы сидим и не двигаемся, прижавшись друг к другу.

– До вечера! – опять откуда-то донесся его голос. А мы сидим на скамейке, прижавшись друг к другу, и не двигаемся.

– Ну, пока… – сказал режиссер, уходя. Вдруг повернулся – мы сидим на скамейке, прижавшись друг к другу, и не двигаемся! Смотрим на него в четыре глаза. Он на нас в два и внезапно весь озарился улыбкой. По его лицу мы прочли все, что не осознали еще сами. Смутившись, встали, деловито поблагодарили друг друга, простились до вечера, до свидания на сцене. И разошлись.

Я все еще стою в кулисе. Внезапно на подмостках погас свет. Начались перестановки для следующей картины.

Через минуту мой первый выход на профессиональную сцену. Машинально плотнее натягиваю белые перчатки. В сознании – шлейф вдохновения после репетиции, нетерпение – скорей, скорей к нему, с которым знакома всего два часа, и как ёж под череп – мысль: почему мое первое свидание с ним, которое так перевернет всю нашу жизнь, должно состояться именно на сцене? На сцене театра оперы и балета в Риге? Почему?

– Иди! – громким шепотом опять сказала Судьба голосом Елизаветы Абрамовны Забелиной. И толкнула меня в спину.

Я как будто выпала из темного небытия в свет и наткнулась на одержимого американского мальчика в красной кепке с большим козырьком, с глазами цвета синьки. Холден бросился мне навстречу: «Салли, как хорошо, что ты пришла! Ты великолепна, Салли… Если б ты знала, как я ждал тебя!»

Он был так возбужден, что последнюю фразу повторил три раза, давая мне понять, что ждал не Салли Хейс, не актрису, исполняющую роль Салли, а меня, существо, которое ему вдруг стало близким и необходимым.

– Салли, Салли, я влюблен в тебя как ненормальный! – упорно повторял он, несколько раз до боли сжав мои руки. Это было уже совсем не по пьесе. Тут я должна была встать – он меня не отпускал.

– Салли, Салли, ты единственное, из-за чего я торчу здесь!

Сколько скорби было в его голосе, скорби, которая таилась где-то глубоко внутри. И вот конец сцены, моя реплика:

– Скажи, наконец, что ты хочешь?

– Вот какая у меня мысль… У меня есть немного денег. Будем жить где-нибудь у ручья… я сам буду рубить дрова. А потом когда-нибудь мы с тобой поженимся. И будет все как надо. Ты поедешь со мной? Ты поедешь?

Читать дальше