Дмитрий Медведев - Черчилль: Частная жизнь

К несчастью для чартвеллских питомцев, Уинстон не обладал ни фермерскими навыками, ни свободным временем для их разведения. Активная политическая и общественная жизнь хозяина дома оставляла мало возможностей для занятия животноводством. Описывая отношения Черчилля с его любимой собакой Руфусом, которого назвали в честь сына Вильгельма Завоевателя, Клементина признавалась:

— Приобретение Руфуса стало большой ошибкой. Уинстону нельзя иметь собак. У него просто нет на них времени. Он говорит Руфусу «Доброе утро» и, когда Роуз приносит ему обед, кормит его своей пищей, но не более того. Вы должны любить и тратить время на свою собаку, пытаясь сделать ее счастливей. [411] Запись от 12 апреля 1958 года. Moran C. Op. cit. P. 429.

Как это ни грустно, но большинство животных, обитающих в Чартвелле, умирали от болезней либо становились жертвами более хищных соседей. [412] Независимо от неудач в домашнем животноводстве, Черчилль всегда питал любовь к братьям меньшим. Он часто посещал зоопарк и одно время даже хотел завести у себя львицу. От безумного шага его остановила, как всегда, рассудительная Клементина. Когда же от выживания определенных видов животных зависело дальнейшее существование Британской империи, то тут Черчиллю не было равных. И дело в данном случае не ограничивалось известной легендой о воронах в Тауэре. Уинстон примет участие и в поддержке менее распространенных преданий. Например, популяции обезьян в Гибралтаре. Никто из исследователей толком и не знает, откуда там появились эти виды животных, однако существует поверье, что до тех пор, пока обезьяны находятся на этом месте, Великобритания будет сохранять власть над провинцией. Легенда была распространена между местными жителями, и не все англичане предавали ей значение. Каково же будет удивление губернатора Гибралтара, когда он получит лично от Черчилля телеграмму: «На Гибралтаре должно быть 24 обезьяны. Использовать для этого все имеющиеся ресурсы». (Sandys C. «Chasing Churchill», p. 129.)

В отличие от неудач с питомцами, с цветоводством у четы Черчиллей сложатся гораздо более плодотворные отношения. Еще в юные годы Уинстон любил цветы. Так, находясь в Индии, помимо поло, военной службы и написания книг, он посвятит немало свободного времени разведению роз и орхидей. Прежний владелец бунгало, где остановился Черчилль, оставит своим преемникам огромную коллекцию цветов. Рассказывая об этом леди Рандолф, Уинстон признается:

— У нас сейчас 50 различных сортов роз, включая La France, Gloire de Dijon и Marechal Niel. У меня огромный интерес к их дальнейшему разведению. Через год или около того у нас будет великолепно. [413] Письмо от 7 января 1897 года. Churchill Randolph S. Winston S. Churchill. V. I. Р. 296.

Черчиллем будут посажены 250 роз 70 различных сортов. Он еще займется разведением орхидей и попросит у своей матери прислать из Англии семена тюльпанов.

Со временем имя Черчилля станет культовым в цветочной индустрии. В его честь будут названы десятки новых сортов хризантем, маргариток, фуксий, гладиолусов, гиацинтов и конечно же роз. [414] Ramsden J. Man of the Century. P. 136.

Неудивительно, что, став владельцем Чартвеллского замка, Уинстон потратит немало сил на озеленение принадлежащих ему территорий. В северной стороне сада будут посажены сохранившиеся до наших дней бамбук, кизильник, а также мальпигия и гортензия. Особой достопримечательностью этого уголка стала магнолия суланжа, посаженная на задней стороне пруда, рядом с тем местом, где любил сидеть сэр Уинстон.

К югу от пруда находится известняковая стена, обрамленная специальным сортом кальмии, названной в честь жены Уинстона «Клементина Черчилль». Рядом со стеной небольшие ступеньки ведут посетителей к так называемой входной лужайке, получившей название из-за своей близости к парадному входу. Уинстон никогда не закрывал ворота своего дома, считая, что так он ближе к обычным людям. Клементина вспоминала:

— Когда он видел людей около своих ворот, он всегда шел к ним навстречу — махал, приветствовал, беседовал.

Иногда он приглашал их к себе и показывал своих рыбок. Однажды Клемми его спросит:

— Уинстон, неужели ты счастлив?

— Да! Настолько, насколько это вообще возможно, — раздастся в ответ. [415] Запись от 10 апреля 1957 года. Moran C. Op. cit. P. 419.

Позади небольшой лужайки за северным крылом здания Клементина и ее кузина Венета Монтагю оборудуют розарий. Две дороги, мощенные плиткой, разделят его на четыре части, каждая из которых будет засажена гибридными чайными розами бордового и розового цветов. В месте пересечения дорог посадят четыре глицинии, окружающие же розарий стены будут обрамлены растениями преимущественно мягких тонов — гелиотропом, котовником кошачьим и фуксиями. В юго-восточной части Чартвеллского сада создадут великолепную аллею из двадцати семи сортов золотых роз, посаженных детьми Уинстона в сентябре 1958 года в качестве подарка к золотой свадьбе своих родителей.

24 октября 1929 года спокойную и состоятельную жизнь в Чартвелле нарушит финансовый крах на Уолл-стрит. В момент кризиса Черчилль находился неподалеку от эпицентра событий в доме Перси Рокфеллера в Нью-Йорке. Вечером на праздничном банкете, устроенном в честь Уинстона, Бернард Барух поприветствует пятьдесят наиболее влиятельных членов Нью-йоркской фондовой биржи горьким:

— Друзья и бывшие миллионеры!

Тогда это воспринималось как шутка. В тот вечер, похоже, никто из собравшихся так и не понял масштаба произошедшей катастрофы. Отплывая 30 октября домой, Уинстон скажет журналистам:

— Этот биржевой крах является лишь проходящим эпизодом в жизни отважных и работоспособных людей и никак не скажется на их финансовом благосостоянии. [416] Sandys C. Op. cit. P. 98.

Для самого же Черчилля «проходящий эпизод» закончится падением консервативного правительства Болдуина, лишением высокого поста и всех своих сбережений, составляющих на тот момент свыше полумиллиона фунтов в современном эквиваленте. В новом кабинете под руководством лейбориста Рамсея Макдональда места для экс-канцлера казначейства не найдется. Не считая заседаний в палате общин, Уинстон превратится в безработного почти на десять лет.

В 1931 году Черчилля постигнет новый удар. Поездка в лекционное турне на заработки в США едва не закончится трагедией. Оказавшись снова в Нью-Йорке, Уинстон захочет навестить своего друга Бернарда Баруха, проживающего в то время на небезызвестной Пятой авеню. Ситуация осложнялась тем, что ни Черчилль, ни его водитель не только не помнили номера дома, но также не имели представления, как он выглядит.

После часа безрезультатных поисков раздраженный Уинстон попросит шофера остановить машину, решив подойти к одному зданию. Выйдя из машины, Черчилль станет переходить на другую сторону дороги. Успешно дойдя до центра проезжей части, он, как и любой нормальный англичанин, посмотрит налево и, не увидев машин, направится в сторону тротуара. В этот момент с правой стороны в него врежется автомобиль, мчащийся на большой по тем временам скорости — 50 километров в час. Несмотря на ужасную боль, Уинстон, еще некоторое время находясь в сознании, смог ответить на вопросы полицейского и подтвердить, что водитель ни в чем не виноват. Когда же у пострадавшего спросили имя и профессию, он с аристократической гордостью вымолвит: