Михаил Пыляев - Старая Москва. История былой жизни первопрестольной столицы

Кавалергардский караул во дворце

Возвращаемся к молодому франту и моднику Кириллу Разумовскому. Через год по возвращении из-за границы он был назначен президентом Академии Наук. Назначение 22-летнего молодого человека было мотивировано следующим аргументом: «В рассуждении усмотренной в нем особливой способности и приобретенного в науках искусства».

Дела в те времена шли не особенно блистательно; назначенный для поправления их Разумовский тоже их не поправил. В университете и гимназии при Академии учеников совсем почти не было. Для набора лучших учеников в Москву посылали известного В. К. Третьяковского. Такие набранные студенты из семинарий кутили, дрались между собою и грубили начальнику. Но вскоре дела поправились и в числе студентов явились известные Барсов, Румовский и Поповский. Кирилл Разумовский, вследствие именного изустного указа императрицы, предписал, дабы при Академии переводили и печатали книги гражданские различного содержания, в которых «польза и забота соединены были бы с пристойным к светскому житию нравоучением». В год назначения президентом Разумовского состоялась и свадьба его с Нарышкиной. Описание этой пышной свадьбы мы привели уже выше, говоря о роде Нарышкиных. Спустя четыре года граф был назначен гетманом Малороссии, но, как он сам сознавался, последним фактически он никогда не был; последний гетман Малороссии, по словам его, был Иван Мазепа. Но граф-гетман в своем Глухове жил царьком. В универсалах своих употреблял старинную формулу: «Мы», «нашим», «нам», «того ради приказуем», «дан в Глухове» и т. д.

При нем находились телохранители, большая конная команда. Эта команда была одета в зеленые гусарские мундиры и занимала караулы при дворце. Глуховский двор был копией Петербургского двора в миниатюре: во дворце был полный придворный штат – капеллан, капельмейстер, сотник, конюший и проч. При дворе находились казаки-«бобровники», стрельцы и пташники, обязанность которых была ловить на гетмана бобров и стрелять всякую дичину к столу.

В торжественные дни бывали выходы в церковь и молебны с пушечною пальбою. Во дворце давались банкеты с музыкой и бывала далее французская комедия.

Особенно пышен был стол у Разумовского; самые утонченные блюда приготовляли у него французские повара, выписанные им из Парижа. Граф очень любил полакомиться, но не забывал бедных и делился со всяким своим пожитком. Существует множество анекдотов про его лукулловские обеды, где за пышной трапезой сидели званые и незваные, и не только ели за столом, но и уносили кушанья в карманах.

Существует предание, что пристрастием ко всему французскому и введением французского языка во всеобщее употребление Россия обязана Кириллу Григорьевичу Разумовскому и другу его И. Я. Шувалову. В их время весь двор бредил французами и подражал и преклонялся всему, что к нам приходило из Парижа.

По смерти императрицы Елизаветы галломану-гетману пришлось учиться прусской экзерциции. Император Петр III, вступив на престол, стал заставлять всех изнеженных царедворцев Елизаветы ежедневно выделывать перед дворцом новое прусское учение, введенное им в войска. Новому правилу вынужден был подчиняться и Разумовский; чтоб не быть предметом насмешек государя, Разумовский взял к себе молодого офицера и каждый день брал у него уроки военного артикула с эспантоном в руках.

Как гетман ни трудился, а все-таки ему приходилось глотать насмешки и выговоры. Император поклонялся всему прусскому и хвастался пред гетманом тем, что Фридрих произвел его в генерал-майоры прусской службы.

– Вы можете с лихвой отомстить ему, – отвечал Разумовский, – произведите его в русские фельдмаршалы.

Кирилл Разумовский управлял полномочно Малороссией, желал преемственности гетманства и отправил к Екатерине просьбу об этом. Государыня, недовольная гетманом, была возмущена таким прошением и отозвала его в Петербург.

По приезде в столицу Разумовский явился тотчас же во дворец. Прием гетману был сделан самый холодный и глубоко оскорбил его. Один лишь Теплов, его бывший приближенный, долго интриговавшей против него, встретил его с распростертыми объятиями. Граф Г. Орлов, видевший эту встречу, сказал:

«И лобза его же предаде».

Государыня, ревнивая к своей власти, запретила Разумовскому являться ко двору. В городе, как говорит А. Васильчиков 76, приписывали эту немилость интригам Г. Орлова и говорили, что гетманом будет назначен последний. Государыня справедливо сильно гневалась на Разумовского.

Ходили невероятные слухи про его жену; говорили, что когда она ехала в Петербург, то брала на станциях по сто лошадей и не платила прогонов. Сопутствовали ей два гренадера и сержант и будто бы били ямщиков до смерти, и так озорничали во все время пути. Разумовский в ноябре 1764 года подал прошение об увольнении его от должности гетмана. Отставку его давно ждали, a вместе с ней возвратились и милости к нему царицы. Он был пожалован в генерал-фельдмаршалы, и ему пожизненно было даровано гетманское содержание и дан город Гадяч с селами и дом в Батурине. Гетман опять стал желанный гость императрицы во дворце и во всех ее путешествиях.

Но вскоре, как говорит предание, ожидала его немилость. По делу известного Мировича, когда судьи, в числе которых был и Разумовский, спросили его, кто подал ему мысль предпринять такое ужасное дело, последний ответил:

«Господин гетман, граф Разумовский!»

Все судьи, а также и Разумовский были крайне изумлены. Оказалось, что Мирович хлопотал об имении, несправедливо от него отнятом, и не раз просил об этом гетмана. Разумовский же отвечал ему, что мертвого с погоста не возят, и добавил:

«Ты, молодой человек, сам прокладывай себе дорогу, старайся подражать другим, старайся схватить фортуну за чуб, и будешь таким же паном, как и другие».

Эти слова гетмана и дали Мировичу преступную мысль на возведение принца Иоанна на престол. Хотя бездоказательно, все-таки имя Разумовского было замешано в деле Мировича, и он счел нужным удалиться на время от двора и отправился за границу.

Вернувшись из-за границы, граф поселился в Петербурге. Живя в столице, граф заседал в Сенате и был членом Совета при дворе в числе семи. Его меткие остроты и колкие речи тогда ходили по городу. «Что у вас нового в Совете?» – спрашивали его. «Все по-старому, – отвечал Разумовский, – один Панин (Николай Иванович) думает, другой (Петр Иванович) кричит, один Чернышев (граф Захар Григорьевич) предлагает, другой (граф Иван Григорьевич) трусит; a прочие хоть и говорят, да того хуже».