Юрий Алексеев (2) - Евгений Чудаков

Потребовались вся энергия и настойчивость Чудакова, чтобы доказать необходимость возвращения автомобилей лаборатории, собрать нужные документы, убедить председателя НТО ВСНХ Горбунова лично заняться этим делом. Но и Горбунову понадобилось обратиться к Ленину с просьбой помочь в решении этого вопроса, прежде чем все три автомобиля и некоторая часть реквизированного вместе с ними имущества вернулись в гараж МВТУ. Это произошло в декабре, когда никто из немногочисленных сотрудников НАЛ уже не верил в возможность благополучного исхода. Тогда-то Чудакова и стали называть в лаборатории хозяином, хотя заведующим был Брилинг.

Квалификацию Чудакова оценили не только его товарищи по училищу. Военно-техническое управление Красной Армии вознамерилось получить во что бы то ни стало в свое распоряжение автомобильного специалиста столь высокого достоинства. Но тут уж Горбунов вмешался сам. По его ходатайству в высшие военные органы Чудакова освободили от военной службы «как незаменимого работника ВСНХ».

Зимой 1918/19 года НАЛ провела первые опытно-исследовательские работы. В их числе были испытание двухсотдвадцатисильного авиадвигателя «Рено», приспособление авиационных моторов «Рено», «Фиат», «Сен-Бим» к работе на так называемой казанской смеси и газолине, приспособление грузовика «паккард» к работе на скипидаре. Служебному рвению сотрудников НАЛ помимо научного энтузиазма способствовало и то обстоятельство, что в большинстве московских домов в ту зиму отопление не действовало. Лабораторные же помещения НАЛ хорошо прогревались испытуемыми агрегатами. Так что уговорить людей подольше задержаться у стендов было несложно.

Сам Чудаков, хотя и аккуратно оплачивал жилье, которое снимал, постоянно оставался ночевать в маленькой комнатенке рядом с кабинетом Брилинга. Спал не раздеваясь. По утрам выходил к сотрудникам в полушубке, большущих валенках и диковинной обезьяньей шапке, подаренной знакомым англичанином. А к середине дня разогревался в работе так, что оставался в одном жилете.

Трудно было с продуктами. Кроме мизерных количеств съестного, полагавшихся по карточкам совслужащих, да двух буханок хлеба в неделю сверх того, никто в НАЛ дополнительных пайков не имел. Добиваться ихч считали неэтичным. Работали, затягивая пояса потуже, верили в скорые изменения к лучшему. Верили безоглядно, истово, вдохновенно, как верят только в революциях.

Весной 1919 года Чудаков сдал в НТО ВСНХ на свежеотпечатанных листах бумаги с грифом «Научная автомобильная лаборатория при НТО ВСНХ РСФСР» первый отчет о проделанной работе, первые конкретные рекомендации по эксплуатации моторов и автомобилей. Голодное, холодное, тревожное время осталось в его памяти одним из счастливейших в жизни.

Лаборатории стали поручать ответственные задания. Правда, никто толком не знал, в каком направлении надо развивать автомобильную технику. Так, НАЛ поручили исследовать возможность использования автомобилей на железных дорогах вместо паровозов, о чем уже говорилось на автомобильной секции ВСНХ. Эксперименты, добросовестно проделанные сотрудниками лаборатории, выявили полную непригодность автомашин для такой работы.

В то же время начатая Брилингом и Чудаковым по собственной инициативе доработка колесного тягача «мортон», того самого, который безнадежно вяз в русской грязи, привела к быстрому успеху. Машину переделали на гусеничный ход, и она оказалась вполне работоспособной.

Доверие к лаборатории укреплялось, рос престиж ее руководителей, увеличивались бюджет и штат. А обстановка в коллективе по-прежнему оставалась почти семейной. Все знали все друг о друге. С неудачами каждого боролись сообща. Удачам радовались, как дети. При всем том сохраняли особенно важную в те времена практичность и целеустремленность.

Тогда, за двенадцать лет до начала советских пятилеток, Чудаков разработал свою первую пятилетку на 1918–1923 годы. Он не штудировал учебников диалектического материализма, но весь трудовой и жизненный опыт убедил его в том, что любая идея для своего развития нуждается в прочной материальной базе. Такой базой для научных разработок должны были стать современное исследовательское оборудование и квалифицированные кадры инженеров-исследователей. Поэтому после первых успехов НАЛ Чудаков к неудовольствию Брилипга большую часть своей энергии обратил на решение вопросов, которые Николай Романович пренебрежительно именовал меркантильными. Занимался он этими вопросами своеобразно — по-крестьянски хитро, по-английски рационально.

Весной Брилинг принес весть о том, что НТО нашел для лаборатории новое помещение. Поехали смотреть. Им оказалась большая купеческая усадьба с просторным домом, в котором можно было разместить расчетную и адманистративную части НАЛ, и обширными складскими постройками, где отлично разместились бы испытательные стенды и гараж. Наловцы пришли в восторг. Решили немедленно готовиться к переезду. Только Чудаков не поддался эйфории. Тщательно взвесив все обстоятельства, он вызвал Брилинга на конфиденциальный разговор и употребил все свое красноречие, чтобы уговорить Николая Романовича оставить ПАЛ в ближайший год на территории МВТУ.

Суть доводов Чудакова сводилась к тому, что, уехав, НАЛ потеряет ежедневную связь с лучшим в республике высшим техническим учебным заведением. Руководители МВТУ утратят чувство ответственности за судьбу лаборатории. А руководители НАЛ лишатся возможности непосредственного контакта с другими лабораториями и кафедрами училища. Самое главное, утверждал Чудаков, как находить будущих сотрудников НАЛ, как привлекать их к работе в лаборатории?

«Сманивание» лучших выпускников МВТУ в автомобильную науку, в НАЛ, было главной частью тайного плана Чудакова по созданию новых кадров квалифицированных автомобильных специалистов. Брилинг, отметив, как он выразился, перспективную логику в рассуждениях своего помощника и заместителя, в конце концов согласился с его доводами. К разочарованию остальных сотрудников от переезда в усадьбу отказались.

Зато когда лаборатории предложили старые слесарные мастерские в Оружейном переулке, принимать которые в свое ведение Брилинг считал совершенно бессмысленным, Чудаков неожиданно горячо выступил в защиту этой идеи. Не беда, утверждал он, что мастерские укомплектованы лишь старыми металлообрабатывающими станками и не имеют никакого специального оборудования для автомобильных испытаний. И не страшно, что в штате мастерских — только сторож. Токарей и фрезеровщиков в Москве, слава богу, найти нетрудно, а то оборудование, которое НАЛ безуспешно пытается раздобыть, за несколько месяцев можно будет изготовить самостоятельно. Снова Брилинг признал рассуждения Чудакова разумными. Мастерские были приняты на баланс лаборатории. Вместо двух ассистентов-лаборантов, о которых мечтал заведующий, в штат взяли трех опытных слесарей-механиков. Они сразу взялись за изготовление для НАЛ нестандартного исследовательского оборудования.