Федор Елисеев - Казаки на Кавказском фронте 1914–1917

Терского казачьего войска: 3-й Кизляро-Гребенской полковника Урчукина, 3-й Сунженско-Владикавказский полковника Гладилина полки.

Из 11 третьеочередных полков Кубанского войска только 3-й Хоперский был отправлен на Западный фронт, где находился 3-й Уманский полк — справок не имеется.

Кубанское войско выставило на Кавказский фронт к началу войны 8 первоочередных и 10 третьеочередных полков.

Терское войско — 2 первоочередных и 4 третьеочередных полка.

Сибирское войско — 2 первоочередных полка.

Всего 26 конных полков шестисотенного состава, то есть 156 сотен. Кроме того, Кубанское войско выставило еще 45 особых конных сотен. Значит, всего 201 конная сотня. Боевая сила сотни военного времени исчислялась в 135 шашек в строю.

6-сотенный полк с обозами 1-го и 2-го разряда и разными командами доходил до 900 казаков и свыше 1000 лошадей.

Три Кубанские пластунские бригады имели 18 батальонов по 1000 штыков в каждом по штату военного времени.

Казачьи силы на Кавказском фронте составляли ровно половину всей Кавказской армии.

Русский план войны с Турцией на Кавказском фронте предусматривал три варианта обстановки. Вариант № 3 был самый тяжелый, отмечал генерал Масловский, так как по этому варианту 2-й и 3-й Кавказские армейские корпуса перебрасывались на Западный фронт и вся защита государственной границы на Кавказе ложилась на единственный 1-й Кавказский армейский корпус и на те части, которые могли быть мобилизованы на всем Кавказе и направлены на фронт к началу военных действий. По варианту № 3: «Кавказской армии ставилась задача прикрывать, насколько возможно, нашу границу, но в случае превосходства сил турок и невозможности удерживаться в приграничной полосе — постепенно отходить на линию Главного Кавказского хребта, используя его малодоступность, и удерживать на крайне левом фланге важный экономический центр — Баку с его нефтяными богатствами, а в центре — Военно-Грузинскую дорогу, как кратчайшую связь центра России с Закавказьем… Вот по 3-му варианту, при его невыгоднейших условиях и его оборонительной задаче, началась война на Кавказском фронте».

(Масловский. С. 31).

Дав общий обзор турецкой природы, климата, описав характеристику храброго и выносливого турецкого солдата и ватаг дикой курдской конницы, указав распределение казачьих сил среди немногочисленных русских войск Кавказского фронта и пояснив все те неблагоприятные условия (вариант № 3), при которых началась война против Турции, далее предлагаю описание боевых и походных действий своего 1-го Кавказского полка на этом фронте и тех казачьих строевых частей, с которыми наш полк сражался бок о бок, терпел нужду, голод, холод и все тяготы турецкого фронта, где не только не было дорог в европейском понятии, но и было мало троп и где расстояния по извилистым тропам-дорожкам определялись не верстами, а часами (временем).

Курд никогда не скажет вам, сколько верст до следующего села, и обязательно ответит, допустим, так: «ялды саат» (четыре часа), то есть будете идти четыре часа, тогда как расстояние по карте показывает, может быть, десять верст.

Мои повествования являются фотографическими снимками того, чему я сам живой свидетель и участник, рассказом о переживаниях молодого офицера, обо всем увиденном.

Читатель, в особенности кубанский и терский казак, он легко найдет здесь те боевые картинки, ту среду, те условия и те переживания, которые были в нашем полку.

По мобилизационному плану, который хранился в секретном пакете в полковом денежном ящике под охраной часового и содержание которого мы узнали в день объявления войны Германии и Австро-Венгрии 19 июля 1914 года, весь наш 2-й Туркестанский армейский корпус должен был оставаться на своих постоянных стоянках до особого распоряжения, в том числе и наша Закаспийская отдельная казачья бригада, состоявшая из 1-го Таманского, 1-го Кавказского полков, 4-й Кубанской казачьей батареи и Туркменского конного дивизиона из добровольцев — текинских всадников на собственных лошадях, со своим холодным оружием и своим национальным костюмом: полосатый халат, длинный кушак-шарф, кривая сабля (клыч), нож за кушаком, высокая космато-курчавая черная папаха без верха, совершенно прямая, без казачьего залома для щегольства, чуть расширяющаяся кверху и заканчивающаяся как бы куполом того же курпея. Эта форма одежды была повседневная и в их быту, и на работе, и в строю, то есть как у кубанских и терских казаков и народов нашего красочного Кавказа — бешмет, черкеска, папаха, кинжал на поясе. Все всадники были только на жеребцах, строгих, злых и строптивых, как требовал их гордый племенной обычай. Кобылиц они держали только для приплода, но под седло их ставить, быть верхом на кобылице считалось позором. Это была очень нарядная и оригинальная часть Русской армии. Скоро этот Туркменский конный дивизион перебросили на Кавказ, он развернулся в полк и вошел в состав формируемой Кавказской туземной (Дикой) дивизии и с нею был послан на Западный фронт. Это и был тот полк, который до конца остался верен Верховному Главнокомандующему всех русских армий генералу Корнилову, с ним последний выступил из Быховской тюрьмы в неизвестность… вместе со своим полком и погиб.

Мы не только недоумевали, но и были опечалены, что наш славный корпус туркестанских стрелков оставлен на месте своих стоянок, а когда наши главные туркестанские начальники — командующий войсками Туркестанского военного округа генерал от кавалерии Самсонов, командир корпуса генерал-лейтенант Леш и командир 4-й Туркестанской стрелковой бригады генерал-майор Редько, все трое герои русско-японской войны, были немедленно вызваны в Ставку и получили назначения в действующие армии — нам казалось, что война будет непродолжительная, закончится без нашего участия, и нам стало просто досадно.

Так думали офицеры-туркестанцы, наши добрые кунаки Мервского гарнизона, и все мы, кавказцы, в особенности офицерская молодежь. Но мы, к нашему полному удовлетворению, ошиблись: с дальних постов на персидской и афганской границах в средних числах августа в город Мерв, в штаб полка, неожиданно прибыли наши четыре сотни казаков, а 25 августа пришло распоряжение — спешно грузиться на поезда и следовать в Красноводск, что на восточном берегу Каспийского моря. Мы все радовались, совершенно и не предполагая жестокого и несправедливого конца этой войны, революции, потом Гражданской войны и гибели правового нашего Государства Российского, а с ним и нашего доблестного казачества, то есть погибло все то, что было дорого каждому здравомыслящему русскому человеку.