Федор Елисеев - Казаки на Кавказском фронте 1914–1917

При этом с первого же дня он запомнил имена и отчества всех офицеров, до самого молодого прапорщика, и обращался ко всем, называя их только по имени и отчеству.

Он всегда был очень деликатен в обращении со всеми. Всегда был прекрасно одет, всегда при своем дорогом кавказском оружии, которое у него было единственное. И все это, вместе взятое, так выделяло его в суровой нашей жизни и выдвигало на первенствующую роль, где бы он ни появлялся.

К этому времени в дивизии появились новые лица высшего командного состава. Первую бригаду — 1-й Таманский, 1-й Кавказский полки и 4-ю Кубанскую батарею возглавил Терского войска полковник Иван Никифорович Колесников. Начальником штаба дивизии назначен Генерального штаба генерал-майор Певнев, бывший командир 1-го Линейного полка в мирное время, коренной кубанский казак. Колесников прибыл из Персии, где он командовал 1-м Запорожским полком нашего войска. Через несколько дней пришло производство его в чин генерал-майора.

Кроме того, перед 1-й Мемахатунской операцией этого же года наша дивизия была пополнена 6-й Кубанской батареей войскового старшины Черника.

55-й Донской казачий полк вошел в Приморский отряд, который переименовали в 5-й Кавказский армейский корпус. Наша 5-я Кавказская казачья дивизия по своему составу была чисто кубанская и в своем высшем командном составе улучшилась. Мы этому только радовались.

С самых первых дней войны наша Закаспийская отдельная казачья бригада действовала в походах и делах нераздельно. Она почти всегда стояла квартиро-биваком в убогих и очень мелких курдских селах, где все село по площади размером самого обыкновенного казачьего двора на Кубани. Такая скученность двух конных полков и батареи в 2500 казаков и лошадей, с неизменными лишениями в жизни, в довольствии, в фураже и другими фронтовыми невзгодами, естественно сближала людей. В строевых частях войск развивался и укреплялся дух боевого товарищества и интереса к общему делу фронта — походам, боям и даже пирушкам.

Вот при таком общем состоянии наша 1-я бригада вошла в бои 2-й Мемахатунской операции.

На главном направлении на город Мемахатун действовала 39-я пехотная дивизия. На левом ее фланге — наша 1-я бригада 5-й Кавказской дивизии. Правее ее — 4-я Кубанская пластунская бригада, о которой генерал Масловский отзывается очень похвально, и Донская пластунская бригада.

Наш полк стоял биваком в котловине у села Бардак, покрытой роскошными травами. 1-й Таманский полк находился северо-западнее нас, на плоскогорье, в непосредственной близости от пехоты, ведшей бой.

«В течение дня были минуты чрезвычайно критические, почему находившийся во время всего боя при командире 153-го пехотного Бакинского полка, командовавший 1-й бригадой 5-й Кавказской казачьей дивизии полковник Колесников подтянул свою бригаду из долины реки Тузла-чай вплотную к левому флангу полка, дабы быть готовым оказать помощь», — пишет генерал Масловский.

Было полуденное время 24 июня 1916 года. Наш полк мирно проводил свой день. Вдруг зашипел полевой телефон, и телефонист спешно передал мне запись: «Таманцы сейчас атакуют турок. Кавказцам спешно прибыть на поддержку. Полковник Колесников».

С телефонограммой бегу к палатке командира полка. Мистулов, прочитав ее, быстро вышел наружу и громко, властно, гортанным голосом прорезал мирную тишину бивака единственным словом:

— Сед-ла-ай!

И этого единственного слова достаточно, чтобы полк, словно муравейник, разрушенный сильным неожиданным толчком, вскочил на ноги и бросился к своим местам сотен. Офицеры, выскочив из палаток, пристегивая на ходу оружие, бросились туда же. Через пять минут все сотни, словно серны, спугнутые со своих пастбищ, строясь на широких аллюрах, прыгая через всевозможные каменистые препятствия, мчались на северо-запад, к таманцам. Впереди всех сосредоточенно-молчаливый, на горячем своем коне скакал Мистулов, изредка оглядываясь назад и громко, гортанно, властно бросая команду:

— Не отстава-ать!.. Не отстава-ать!

Преодолев наметом крутой подъем на плато, полк натолкнулся на санитарный перевязочный пункт пехоты. Здесь было много раненых солдат. Убитые лежали тут же, с раздробленными от турецких шрапнелей и окровавленными черепами.

Мистулов, не ослабляя аллюра полка, молча торопился к месту боя. Но… было уже поздно. Навстречу пришло новое распоряжение полковника Колесникова: «Таманцы удачно атаковали и забрали всех турок. Кавказцам шагом следовать к месту боя».

Словно хищный ястреб, потерявший свою добычу уже в момент ее гибели, Мистулов, подняв вверх руку с плетью, минорно протянул команду: «Шаго-ом!» — и, опустив руку, стал грустным. И лицо его стало еще более бледным, каковым оно было очень часто при сильных волнениях его души.

«Как только турки начали оставлять позиции и отходить — по требованию командира 153-го Бакинского полка, по телефону командующему 1-й бригадой 5-й Кавказской казачьей дивизии полковнику Колесникову, — бригада быстро развернулась для конной атаки и тотчас же двинулась тремя линиями в атаку. В это мгновение первые лучи солнца осветили все поле боя и сверкнули на шашках казаков, выхваченных из ножен. Конница понеслась наметом и, опережая быстро преследовавшие батальоны, вносила еще больший беспорядок в ряды отступающих турок», — пишет генерал Масловский.

Здесь ошибка: наш полк в атаке не участвовал. Ее блестяще совершил только один 1-й Таманский полк.

«Полки дивизии, разбив значительно превосходящие их силы турок, получили большие трофеи. 153-й Бакинский полк имел пленных от всех пяти полков, бывших против него, захватив: семь штаб-офицеров, из них двух командиров полков, шестьдесят три обер-офицера, четырех врачей, более полутора тысяч аскеров, два орудия, много пулеметов, баллоны с газами, громадное количество боевых и других припасов», — отмечал генерал Масловский.

Он ничего не говорит о том, что, собственно, захватил 1-й Таманский полк. Надо полагать, что именно казаки захватили всех турок в плен, но не пехота, бывшая позади, что вполне реально по ходу боя и описания его.

Но вот что мы увидели, когда бой только что утих, но поле еще горело им.

Навстречу нам, слева, снизу, длинными лентами в колонне по четыре и с разных мест шла плененная турецкая пехота во главе со своими офицерами, приближаясь к главной дороге, по которой шел наш полк. Турецкие солдаты несли на носилках человек шесть своих тяжелораненых офицеров. Среди них один был очень пожилой и крупный, с седой бородой. Все солдаты были хорошо одеты в форму защитного цвета, в обмотках на ногах и в постолах (род кавказских чувяк без подошв, из грубой бычьей кожи, эта обувь очень удобна в горах). На головах солдат завязаны башлыки защитного цвета, как носят наши гурийцы и мингрельцы. Все офицеры одеты в серо-голубые короткие мундиры с золотыми погонами-жгутами. Все — в черных, мелкого курпея папахах, с золотыми галунами на черных бархатных верхах.