Джордж Стил - Плавание «Сидрэгона»

— Сильный подводный взрыв! — донесся тревожный крик из гидроакустической рубки. Я вздрогнул. — На всех экранах была вспышка, а потом пришел звук взрыва! — продолжал Харлоу, наш гидроакустик.

«Взрыв» мог означать только разрушение айсберга. Ничего другого здесь произойти не могло. Созданное «Сидрэгоном» на максимальном ходу повышенное волновое давление оказалось, по-видимому, достаточным, чтобы оторвать от айсберга какую-то часть его. Не лучше ли теперь, после того как мы испытали наши приборы, оставить эту громадину в покое?

После некоторого размышления я развернул корабль и снова вывел его на курс по направлению к айсбергу, внимательно наблюдая за отметкой на экране гидролокатора. К моему удивлению, она не изменилась. Сначала при обсуждении того, что произошло, у меня появилось желание всплыть и еще раз осмотреть айсберг с поверхности. Однако я тут же решил, что это только затянет испытания. Если даже какая-то часть действительно отделилась от айсберга, меняет ли это как-нибудь положение? Взглянув на напряженные, но вместе с тем уверенно-спокойные лица офицеров, старшин и матросов в центральном посту, я принял решение: мы подойдем под айсберг и сделаем это не когда-нибудь, а теперь же.

До сего времени ни одна подводная лодка не отваживалась проходить под айсбергом. Но когда я объявил экипажу, что «Сидрэгон» находится на пути под айсберг, это подействовало на всех не более, чем если бы я сказал, что мы проходим под надводным судном.

Наш трехтысячетонный корабль неотвратимо приближался к подводной части айсберга. В центральном посту наступила напряженная тишина. Слышалось только ритмичное стрекотание и жужжание приборов, от которых зависела жизнь всех нас. Особенно выделялось щелканье эхоледомера — детища Роусона — и щебетание нашего огромного гидролокатора. Лайон, Стронг, Робертсон, Роусон и Уитмен собрались у эхоледомера.

Послышался монотонный голос гидроакустика:

— Четыреста метров. Триста метров. Сто метров. Контакт пропал над нами.

Однако прошла еще одна минута, прежде чем айсберг оказался точно над нами. До боли сжав поручни, ограждающие перископную площадку, я наклонился вместе с другими к эхоледомеру: перо-самописец опускалось все ниже и ниже по направлению к яйцеобразному корпусу нашего корабля, затем опять пошло вверх.

Ликуя от радости, я схватил микрофон и объявил всему экипажу:

— «Сидрэгон» удостоился быть первым подводным кораблем, прошедшим под айсбергом! Осадка айсберга — тридцать три метра!

Ни один человек на борту не мог удержаться от радостной, широкой улыбки.

В этот момент мне почему-то вспомнилась наша тридцатиметровая тренировочная спасательная башня в базе подводных лодок в Нью-Лондоне. Айсберг, под которым мы прошли, кроме тридцатитрехметровой подводной части возвышается над водой еще на добрых двадцать три метра!

После этого первого прохода под айсбергом мы совершили еще несколько с различных направлений, описывая фигуру трехлепесткового клевера с айсбергом в центре. Это позволило получить наиболее точное представление о длине, ширине и конфигурации подводной части. Когда мы отходили от айсберга после пятого прохода под ним, вахтенный гидроакустик доложил:

— Сильный шум по пеленгу на айсберг!

Возможно, это был обвал, но мы продолжали описывать намеченную фигуру лепестков клевера. Мы шли на достаточно большой глубине и были в безопасности даже в том случае, если айсберг разрушался или принимал новое положение равновесия. Я хотел послушать этот шум с меньшей дистанции. Когда мы начали последний проход под айсбергом, странный шум оставался неизменным.

— Коммодор, — обратился я шутя к Робертсону, — мы, пожалуй, открыли для международного ледового патруля новый метод разрушения айсбергов. Им теперь надо только подыскивать подводные лодки, которые проходили бы мимо айсбергов на полном ходу и разбивали их на части.

Однако поскольку регистрирующий прибор эхоледоме-ра и на этом, шестом заходе под айсберг начертил такую же линию, нам обоим было понятно, что айсберг не изменил конфигурации. Поэтому шум, который мы слышали, возможно, был вызван пока только образованием трещин, то есть процесс разрушения айсберга еще только начинался. Но возможно также, что от айсберга откололась очень небольшая часть или на нем произошел небольшой обвал.

Рассмотрев фигуру, которую вычертил Уитмен, я понял, что наибольшая ось айсберга у поверхности воды — около ста метров, а в подводной части — двести пятьдесят метров. Айсберг весил, по-видимому, около шестисот тысяч тонн. Я удивился огромной разнице в весе и сравнительно небольшому различию в осадке между осмотренным и замеренным нами осколком айсберга и этим полноценным айсбергом. Мы уже могли сделать кое-какие выводы.

Теперь настало время проверить, сможем ли мы проделать то же самое под айсбергом, находящимся в паковом льду в море Баффина. Развив скорость хода шестнадцать узлов, мы взяли курс на северо-запад. Я был совершенно уверен, что наши приборы позволят нам пройти под айсбергами и внутри и вне паковых льдов. Объявив по корабельной трансляционной сети о наших планах на ближайшие дни, я постарался передать эту уверенность всему экипажу лодки.

Редакция корабельного ежедневного бюллетеня не упустила случая подшутить надо мной. Кто-то нарисовал подводную лодку с пробоинами, вмятинами и заплатами, пробирающуюся между льдинами в подводном положении. Под рисунком стояла подпись: «Я уверен, что подводная лодка может идти в этих водах на любой скорости». Позднее оказалось, что, высказывая эту уверенность, я был совершенно прав.

У приборов в центральном посту собралась небольшая группа наблюдателей. По экрану телевизионной камеры быстро проносились темные мутные тени, похожие на облака, гонимые сильным ветром. Легководолазы доложили, что вода здесь совершенно непрозрачная. Посмотрев на экран телевизора, я убедился в этом и сам.

Однако записывающий прибор эхоледомера показывал серию зубчатых выступов с плоскими вершинами, и это значило, что над нами есть и лед и открытая вода. Льдины были намного меньше по размерам, чем я ожидал. Я увлекся и довольно долго наблюдал работу приборов. Все они действовали четко и безотказно. Проведенные нами тренировки и подготовительные работы вполне оправдывали себя.

Вот уже в течение нескольких часов мы идем в подводном положении под паковым льдом, и я начал беспокоиться о том, что настало время донести о месте корабля контр-адмиралу Дэспиту в Нью-Лондон. Кроме того, нужно было проверить действия штурманской группы по определению размеров и конфигурации пригодной для всплытия полыньи. Поэтому я приказал вахтенному офицеру вызвать меня, как только будет обнаружен свободный ото льда участок воды длиной двести семьдесят метров или более.