Джордж Стил - Плавание «Сидрэгона»

— Я разрешаю вам погрузиться около льда, но ни в коем случае не под него, — сказал я многозначительно. — Сфотографируйте лед и просто потренируйтесь в движении под водой около него; на сегодня этого будет вполне достаточно, — добавил я.

На какой-то момент на лице Брюера появилось разочарование, но оно быстро сменилось характерной для него веселой улыбкой. Он, по-видимому, знал, что я всегда опасался за благополучный исход этих ныряний больше, чем за что-либо другое, и что никакие уговоры и увещевания не изменят моего решения. Я беспокоился за водолазов не зря. Дело в том, что после погружения они выходили из-под моего контроля и действовали самостоятельно. Конечно, если они окажутся в беде, мы попытаемся вытащить их на поверхность при помощи сигнальных линей, но беда в том, что последние могут безнадежно запутаться в беспорядочно нагроможденных льдинах.

Я вспомнил об одном случае спуска водолазов с ледокола, который производили в начале этого года и который чуть не закончился трагически. Водолазы попали в медленное вертикальное течение, которое увлекло их вниз на тридцать метров, прежде чем они догадались взглянуть на свои наручные глубиномеры. Глубина океана под нами была более трех с половиной тысяч метров. Мы ничем не смогли бы остановить погружение водолазов, кроме сигнальных линей, а сами они могли и не заметить, что глубина погружения быстро увеличивается. В другом известном мне случае водолаз случайно выпустил изо рта загубник и сильно перепугался; этого аквалангиста едва успели вытащить на поверхность живым.

Через несколько минут Ситон и Брюер скользнули под воду, а я устроился поудобнее на поручнях мостика, чтобы видеть и водолазов и людей на льду. В группах по два-три человека моряки «Сидрэгона» разбрелись во всех направлениях. Они или обследовали ледяные торосы, или весело бросались снежками, или разбивали большие льдины, чтобы посмотреть на узорчатые слои, из которых те состояли. Полоса тумана несколько приподнялась, и видимость увеличилась до пятнадцати миль почти во всех направлениях. Однако над самой полыньей все еще стояла туманная дымка, которая не позволяла судить о размерах этого открытого участка воды. Вскоре водолазы закончили свою работу и благополучно всплыли на поверхность. К этому времени на мостике появился рассыльный.

— Вас просят спуститься в радиорубку, — четко доложил он мне.

При помощи радиостанции с одной боковой полосой радисты установили очень четкую и надежную связь с Пентагоном. Это позволило мне обстоятельно доложить о нашем положении заместителю начальника штаба ВМС вице-адмиралу Биклею и другим.

К исходу седьмого часа стоянки «Сидрэгона» у ледяного пирса настало время продолжить наш путь, чтобы не выйти из намеченного графика продвижения к цели. Все необходимые работы были выполнены; уволенные на «берег» возвратились. Мы отошли от льдины, оставив в ней стальные стойки, к которым швартовались. Нагреваясь от солнечных лучей, со временем они пройдут через лед и упадут на дно океана.

Видимость над полыньей не превышала трех миль. Мы отошли от льдины и в надводном положении десятиузловым ходом направились на юг, чтобы получить представление о размерах полыньи. После короткого галса в этом направлении мы развернулись на север и повысили скорость хода до пятнадцати узлов. Видимость увеличилась до шести миль. Границы полыньи по обеим сторонам нашего курса виднелись на расстоянии трех миль. Ни одна подводная лодка не ходила еще с такой скоростью в окружении паковых льдов. Мы долго шли на север, но границы полыньи с этой стороны так и не увидели. Кое-кто начал шутить, что так мы можем дойти в надводном положении и до Северного полюса. Холодный ветер продувал находившихся на мостике до костей. Вскоре я решил, что, оставаясь в надводном положении, мы не докажем ничего, кроме того что в паковом льду Северного Ледовитого океана можно встретить огромные участки открытой воды. Я решил уйти в более привычную для «Сидрэгона» среду, на глубину.

Впервые находясь в паковом льду, подводная лодка могла погрузиться нормально, идя на приличной скорости вперед. Я вывел подводный корабль сначала на максимальную глубину для батитермографических наблюдений, а затем снова подвсплыл на рабочую глубину.

Меня охватило немалое беспокойство, когда, войдя в кают-компанию, чтобы позавтракать, я обнаружил там двух электриков, занятых демонтажем переборки напротив буфета. На палубе около них лежали снятые с переборки большие панели и секции.

— В чем дело? — спросил я взволнованно.

— Опять замыкание, сэр. В распределительную коробку попадает влага, — ответил мне, указывая на коробку, старший электрик Шейд.

Нам пришлось бороться с замыканиями в электропроводке с тех пор, как «Сидрэгон» начал плавание в холодных арктических водах. После настоящего похода нам будет легче убедить главное управление кораблестроения в необходимости усилить степень изоляции электропроводки и улучшить вентиляцию помещений подводной лодки, предназначаемой для плавания в подобных условиях. Замыкания, если они становятся столь частыми и серьезными, могут привести к пожару, а пожар в условиях подледного плавания — к катастрофе. Я взял телефонную трубку и соединился с вахтенным офицером.

— Как состояние погоды? — спросил я сухо.

Ответ последовал лишь после нескольких секунд напряженного молчания.

— Погода пасмурная, сплошная облачность, сэр, — послышалось в трубке. — Над нами торосистый лед, свисающий на двадцать пять — двадцать семь метров. Полыньи встречаются довольно часто. Видимость на телевизионном экране отличная.

Пока выполнялись обычные утренние работы, такие, как очистка мусоропровода, продувание сточной цистерны санитарных узлов, дополнительная дифферентовка корабля, я наблюдал за экраном телевизора. Изображение было ясным. Острые кромки открытых трещин в ледяном поле вырисовывались необыкновенно четко. В промежутки между огромными беспорядочно нагроможденными глыбами льда проникали солнечные лучи, которые резко подчеркивали их причудливую форму и толщину. Иногда на экране было видно даже отражение от легкой зыби на поверхности небольших полыней. Я приказал включить записывающее устройство видеомагнитофона, чтобы запечатлеть на пленке эту чарующую картину.

Когда все работы были выполнены, я приказал вахтенному офицеру уменьшить скорость хода до семи узлов и подвсплыть на глубину сорок пять метров, а сам стал внимательно наблюдать за эхоайсбергомером. Импульсы на экране были нечеткими, а звуковые сигналы — значительно слабее, чем в тех случаях, когда перед «Сидрэгоном» были айсберги. Казалось, что перископ можно было поднять без особого риска, хотя я сознавал, что льдина с тридцатиметровой подводной частью снесла бы перископ начисто.