А Тимашев - Воейков

Осматривая статуи и барельеф, Воейков с уважением думал о неизвестных художниках талантливого индейского племени:

«Если бы не зверства европейских цивилизаторов, кто знает, каких вершин достигло бы искусство этого народа!»

Духота становилась невыносимой. Воейков с радостью увидел, что русло древнего водопровода, некогда снабжавшего постройки, и сейчас заполнено чистой водой. Искушение было слишком сильно. Воейков и его спутники с огромным наслаждением погрузились в прохладную воду.

Приближалась ночь. Возвращение через тропический лес по бездорожью, конечно, невозможно. Решили переночевать на месте. В восточном крыле дворца у входа в залы сохранились колонны. Путешественники привязали к ним гамаки и зажгли костры, чтобы отогнать докучливых москитов. Улеглись в гамаки, но о сне не могло быть и речи. Ярко сияла луна. Кругом то и дело вспыхивали огоньки светляков. Издали доносились раскаты грозы. Небо озарялось молнией.

Ночь прошла спокойно, путешественники провели у развалин дворца часть следующего дня и, отпустив погонщиков с лошадьми, вернулись в Паленке пешком.

Дальнейший путь по рекам Усумасинта и Табаско привел путников к городу Фронтера, расположенному в устье Табаско. Обилие пальм и мангровых зарослей с воздушными корнями, вросшими в прибрежный ил, берега, заливаемые морскими волнами, придавали местности непередаваемый колорит.

В этой сонной стране Воейкову по всякому поводу приходилось терять время зря. Вот и во Фронтера ждали несколько дней, пока подошла лодка, на которой Воейков и Бэкер поплыли в Веракрус. Важнейший порт Мексики Веракрус был центром крупной торговли кокосовыми орехами и маисом, находившейся в руках иностранных капиталистов. Торговля была очень выгодна для этих спекулянтов, в несколько лет наживавших миллионы.

Воейкову бросилось в глаза множество нищих: сутулых и преждевременно состарившихся мужчин, исхудавших женщин, похожих на тени, голодных детей с глубоко запавшими глазами. Крестьяне везли маис в повозках, запряженных тощими мулами. На рынке их встречали скупщики. Перебирая в руках зерно, они не спеша торговались и с видом величайшего снисхождения швыряли измученным крестьянам серебряные монеты.

Изредка по улицам проезжали нарядные экипажи с напыщенными коммерсантами и разодетыми дамами. Надменные кучера размахивали бичами, разгоняя народ. Вид этих наглых наживал и их лакеев был отвратителен и вызывал у Воейкова желание как можно скорее покинуть Веракрус.

От Веракрус до столицы страны рукой подать. И вот Александр Иванович уже ходит по Сокало — центральной городской площади, у которой расположен старый собор и правительственные здания. Все напоминает здесь времена конкистадоров и их родину Испанию. К западу от Сокало тянутся узкие улицы торгового центра, пересекающиеся под прямым углом. На вершине холма красуется дворец, а на окраинах города хаотическое скопление домов. Это села, жители которых занимаются земледелием и скотоводством.

Воейков посетил старинный университет, национальный музей с коллекцией мексиканских древностей и побывал у излюбленного туристами озера Чапала, к западу от столицы, но это озеро не произвело на него впечатления. Александр Иванович не особенно любил местности, часто посещаемые туристами. Он предпочитал малоизвестные уголки природы. В Мехико Александр Иванович по причине, о которой будет сказано дальше, временно расстался с Бэкером. В Гватемалу ему пришлось ехать без спутника.

Воейков ехал на юг по обширному вулканическому плато Центрального Мексиканского нагорья. Многочисленные конусы потухших, а кое-где действующих вулканов высились над серожелтой неровной морщинистой землей, покрытой то кустарниками, то свежей травой, еще не выгоревшей от знойного солнца. Между гигантскими конусами вулканов Попокатепетля и Орисабы в долине небольшой реки примостился древний городок Пуэбла.

— Настоящий уголок Испании, — заметил Воейков, увидев древний собор, памятники и дворцы времен конкистадоров, — жаль, что придется ограничиться беглым осмотром.

В Пуэбла Воейков не задерживался и, воспользовавшись дилижансом, в тот же день был в городе Теуакане.

«Рекорд скорости в мексиканских условиях: сто четыре километра за двенадцать часов!» — думал Воейков, расположившись в гостинице.

Было нестерпимо душно. Ночь не принесла облегчения. Утром стояла пасмурная погода, к полудню показалось солнце, но, несмотря на яркие солнечные лучи, было холодно. Воейков поднялся на гору, находившуюся на востоке от города, и увидел быстро надвигавшиеся густые серые облака: их гнал сильный северный ветер — «порте». Воейков вторично наблюдал в местных условиях этот ветер. К северу от города шел ливень — редкое явление в этой безжизненной местности со скудной полупустынной растительностью. Было 25 апреля: скоро начнутся тропические дожди.

Воейков торопился. Он занял место в открытой тележке. Но двигалась она черепашьим шагом. Лошадей не меняли. Дорога была ужасная.

«Хуже наших российских проселочных», — отмечал Воейков, изредка поглядывая на часы.

Ехали по долине извилистой речки, через которую приходилось то и дело переправляться.

— Девяносто девять раз мы переедем через эту реку, — заявил один из пассажиров, по его словам, отлично знавший дорогу.

Воейков привык к преувеличениям, к которым склонны некоторые путешественники из числа любителей прихвастнуть отличным знанием местности.

«Обязательно прибавят», — решил он и стал считать переправы. Оказалось, двадцать три.

Какая утомительная поездка! Двести двадцать километров тащились пять дней по однообразной полупустыне, изобилующей кактусами. К югу стали встречаться орошаемые искусственными каналами долины с тропической растительностью. За городом Оахака Бэкер присоединился к Воейкову. Путешественники пересекли лесистые горы. После тропической флоры так отрадно видеть знакомые с детства вечнозеленые ели, живописные ущелья, напоминающие пейзажи средневысотных гор Европы! Это зона умеренного климата — «тьерра темплада».

Жители этой зоны занимались главным образом скотоводством: разводили лошадей, ослов и мулов, крупный рогатый скот, сеяли кормовые травы. Лошадей, мулов и рогатый скот гнали на продажу в Гватемалу.

В районах, где нет искусственного орошения, был распространен кошенильный промысел (добывание естественных красителей): собирали жучков, живущих на агавах; из жучков выдавливали вещество, используемое для изготовления красной краски. В середине XIX века кошенильный промысел процветал, но распространение анилиновых красок резко снизило спрос на кошениль.