Александр Бенуа - Дневник. 1918-1924

Вклеена записочка Штеренберга, написанная карандашом:

«Ко мне переходит чиновник со всеми бумагами всех Академий. Мне необходимо поговорить с теми людьми, о которых вы говорили, что они академики, но желающие внести другие формы в эти школы.

Пригласить запросить или это делается иначе, здесь у вас».

Длинный, элегантный и уродливый молодой человек, приходивший просить меня произвести экспертизу тех художественных вещей, которые у них в царскосельском доме и которые он хотел продать. Я обещал назавтра даже поехать с Аргутоном.

Кстати, я с Ятмановым снова затронул и тему об антикварах, торговле художественными произведениями вообще и вывозе их за границу. Разумеется, этот палач и здесь стоит на всех своих запретительных и реквизиционных точках зрения. Лукомский считает, что этот еще хуже Макарова. Что хуже всего — полная при этом бездарность и невежество! Ему на самом деле до всех этих вещей дела нет!

Это мне напоминает фразу черносотенца Леонтия [брата] во время нашего отбывания снеговой повинности: «Что же, тут худого ничего нет. Это очень здорово!» При этом совершенно забыл, что завтра последует повинность — выгребать ямы. Все те же сапоги всмятку. Впрочем. Путя так и не чистил снег на Воскресенской набережной, сказал, что просто «если буржуи Литейного района уперлись, что не придут. Смольный уступил». Теперь почти всюду чистят снова в массах навалившийся снег, но, видимо, это работают только наемники. Местами попадаются гимназисты и офицеры.

Забавно, что и наша Мотя тоже недовольна, что «они говорят, да не делают, и войны не кончили, и мира не делают».

2 Дневник. 1918-1924

Прим. И В.

Забавно, до чего все эти «помещики» почувствовали себя в своей стихии, как только им дали повозиться не с картинами и бронзами, а с продовольствием. Щербатов прямо бастует, Курбатов весь в поисках всяких продуктов, а также бензола и денатурата для автомашин. Знаток комеди дель арте и неплохой исполнитель Вагнера на рояле Миклашевский прямо надоел своими обсуждениями поручений и способами взимания прежних взносов, а В.А.Верещагин очень к сердцу принял, будет ли он тут каждый день есть или он может пользоваться товарищеской столовой лишь когда ему понадобиться. Еще ни о чем так деловито и детально на спорили. Наконец, даже я, чтобы не отставать, внес без всякого расчета на то, чтобы воспользоваться, этот взнос — 10 рублей, в счет коих можно получить на 5 дней краюху хлеба и несколько кусков сахара.

Новые приобретения Браза (не считая мелочей): 1) великолепная мадонна Луини (я не уверен в том, что это кто-то из его последователей, вроде того, которого я видел в Лувре!) рафаэлевского порядка с Иоанном и с двумя ангелами позади. 2) Прекрасный натюрморт «Vanitas» — подписанная картина редчайшего фламандца. 3) Небольшая жанровая бронза Джованни да Болонья «Птицелов». 4) Несколько мелких бронз с антиков (античную сидящую женскую фигуру, о которой мне кто-то рассказывал, он мне не показал). Несколько не особенно интересных рисунков обоих Тьеполо.

Вероятно, это блокнотная россыпь находится в фонде Яремича № 7 в архиве Эрмитажа среди обезличенных и неопознанных единиц хранения. — И. В.

У бульвара перед садиком было поставлено другое полотно (вернее, миткаль), которое, однако, предстало к нашему приходу одними лишь клочьями. Мы попробовали все же разобрать, в чем дело, но это оказалось невозможным. Висели только футуристические зигзаги и очень много сажи. Народ больше всего возмущался, что при отсутствии в городе мануфактуры столько здесь изведено на такой вздор. Все с ужасом говорят о «панно» на Думе, изображающем смерть в немецкой каске.

Вероятно, коллекция Салтыковой была осмотрена, так как Аргутинский-Долгоруков и Бенуа на заседании Совета Эрмитажа 1 декабря 1918 года предложили купить у Салтыковой два барельефа, портрет и табакерку за 50 тысяч рублей, и было поручено мастеру Байкееву немедленно перевести вновь приобретенные экспонаты в Эрмитаж. Покупки у Салтыковой этим не ограничились. 5 ноября 1919 года Эрмитаж приобретает из ее собрания серебряную кружку данцигской работы XVIII века, а 18 декабря 1918 года Эрмитаж берет на хранение собрание фарфора Салтыковой.

Имеется в виду фарфор фабрики Попова. — И. В.

27 февраля 1920 года Луначарский направил материалы в Совет Труда и Обороны, сопроводив таким текстом: «Мне кажется, что прекращение такого варварского употребления исторического здания должно быть выполнено в спешном порядке для того, чтобы открывающиеся регулярные связи с Европой, во всяком случае, не повели за собой новых взрывов осуждения по нашему адресу. Мы с гордостью можем сказать, что сейчас с очевидным успехом защищаем исторические и художественные достояния русского народа.

Варварское отношение к Гатчинскому дворцу-музею является единственным бросающимся в глаза исключением. Об исправлении этой ошибки местной петроградской властью я и ходатайствую».

Заседание Совета Труда и Обороны рассмотрело материалы Гатчинского дворца-музея и дало указание о выводе войсковых частей, что и было сделано. — И. В.

Зарубежный «Мир искусства» оформился в Париже в апреле 1921 года. В июне в галерее Боэти открылась выставка. Экспонировали свои произведения Бенуа, Бакст, Рерих, Стеллецкий, Яковлев, Шухаев, Григорьев, Анисфельд, Судейкин. Гончарова, Ларионов. В конце года выставка была повторена на Осеннем салоне. — ИВ.

Имеется в виду отъезд Бенуа в эмиграцию — И.В.

Дочери в Париж. — И. В.

В дневниках Бенуа не раз упоминается о Линчике и о судьбе его сыновей; следует пояснить справкой из «семейной записи о Дягилевых». Речь идет о брате Сергея Павловича — Валентине Павловиче Дягилеве (1875–1929) — втором сыне Павла Павловича Дягилева от брака с Е.В.Панаевой. Валентин Павлович, выпускник Александровского кадетского корпуса и Николаевского кавалерийского училища, в 1903 году закончил Академию Генерального штаба. Во время Первой мировой войны служил на Юго-Западном фронте, участвовал в Брусиловском прорыве. В 1918 г. зачислен как военспец в Красную армию. Преподавал в высших военных училищах. Профессор военной истории. В 1917 г. арестован, обвинен в контрреволюционном заговоре и посажен в Соловецкий лагерь особого назначения. Расстрелян в конце августа 1929 г.

Валентин Павлович тесно общался с С.П.Дягилевым вплоть до его отъезда за границу, помогал в организации выставок. Получил хорошее музыкальное образование, по семейной традиции пел и играл на различных музыкальных инструментах. Два старших его сына — Павел и Алексей, блестяще окончившие пажеский корпус к моменту революции, — в 1918 г. втайне от родителей ушли в войска Юденича, осаждавшие Петроград, и оба погибли. — И.В.