Леонид Млечин - Шелепин

– Обком не станет возражать, если редакция переведет собкора в другую область!

Аджубей побагровел:

– Мы доверяем нашему корреспонденту! Собкоры «Известий» – это те же партийные работники, но еще умеющие писать. Ваше отношение к критике, товарищ Щетинин, настораживает. Советую подумать над этим!

В тот момент иркутский хозяин не посмел противоречить хрущевскому зятю, но и Семен Щетинин, и другие первые секретари не простили Аджубею, что, поверив в свою звезду, он не считался с аппаратом.

Первый секретарь ЦК компартии Украины Петр Шелест у себя в Киеве жаловался своим соратникам на Аджубея:

– Товарищи, газета «Известия» – это же семейная газета Хрущева! (Аплодисменты.) Кадры избивает. Знаете, что «Известия» может по любому секретарю обкома, любому, понимаете, руководителю, заслуженному у нас, может какую гадость… (С места: «Правильно!» Аплодисменты.) Вот недавно было, товарищи. Всем известен Петр Кривонос. Он, как все мы, имеет и недостатки, и положительные качества. Нету человека, который бы идеально кристально чистым был, такого бы человека мы взяли под колпак и ходили на экскурсию смотреть… Так вот написали о Кривоносе «Свадьба с премией». Фельетон. Это же опозорили человека, коммуниста, члена ЦК нашего, депутата Верховного Совета – за что? Я звонил Аджубею: Алексей Иванович, здравствуйте. Он: ну, разве это вопрос первого секретаря ЦК. Он мне дает направление, какими вопросами мне заниматься. Речь идет о коммунисте, о члене Центрального комитета нашей партии, Украины, мне справку о Кривоносе подготовили. Он: ну, хорошо, спасибо за разъяснение, и положил трубку. Ну вот, мы ему дали разъяснение, сняли его с редактора газеты. (Аплодисменты.).

Больше никого из хрущевского окружения не тронули, все остались при своих партийных регалиях, даже бывший главный редактор «Правды» Павел Алексеевич Сатюков. Твардовский, который присутствовал на пленуме, записал в дневнике: «Сатюков был как маслом облитый, ликовал: меня, мол, снять-то сняли, но не вывели».

Бывшего главного редактора «Правды» перевели в журнал «Агитатор» на небольшую должность, потом председатель Гостелерадио Сергей Георгиевич Лапин взял его к себе руководителем главной редакции научно-популярных и учебных программ.

Алексей Иванович Аджубей в сорок лет остался без работы. Его никуда не хотели брать, потом устроили в иллюстрированный журнал «Советский Союз». Печататься он мог только под псевдонимом. Сама фамилия хрущевского зятя была под запретом. В какой-то момент его вызвали в ЦК и сказали: надо вам вместе с женой перебраться в Благовещенск, работой обеспечим.

Рада Никитична написала письмо дочери Брежнева – Галине Леонидовне. Письмо дошло до адресата и возымело действие. Аджубея пригласил Константин Устинович Черненко, успокоил: все утрясется.

«Какая драматичная судьба! – писал Анатолий Друзенко, один из талантливых журналистов-известинцев. – Пять лет в „Известиях“ – беспрецедентное могущество, ничего невозможного, заслуженная слава, поклонение, зависть. Последующие двадцать пять (!) – забвение и безмолвие…»

На ноябрьском пленуме 1964 года Александр Николаевич Шелепин получил повышение, вошел в президиум ЦК. Его включили и в состав Главного военного совета при Совете обороны СССР, о чем в газетах в ту пору не писали. Само существование Совета обороны было секретом. Теперь Шелепин уже официально воспринимался как один из руководителей страны. В реальности – и это станет ясно очень быстро – его влияние определялось особым расположением к нему Хрущева. После его ухода положение Шелепина стало шатким, несмотря на членство в президиуме (политбюро) ЦК.

Как же у него складывались отношения с Брежневым?

– Вначале они были едины, – рассказывал Валерий Харазов. – Они даже семьями встречались, вроде бы дружили, а потом возникли разные мелкие проблемы, оставлявшие, однако же, неприятный осадок.

Между Брежневым и Шелепиным быстро пробежала черная кошка.

– Брежневу сначала был нужен сильный человек, который бы имел ключи к КГБ и поддержал его как лидера партии и государства, – рассказывал Леонид Замятин. – Образовался тандем Брежнев—Шелепин. Но потом Брежнев стал присматриваться к Шелепину. И доброхотов много оказалось, которые о Шелепине разное рассказывали…

Внешне Брежнев вел себя очень дружелюбно, многозначительно намекал Шелепину, что, дескать, ты меня будешь заменять во время отпуска или командировок. А потом, уезжая, оставлял на хозяйстве других. Шелепину не доверял.

Как-то старый друг по комсомолу Вячеслав Кочемасов заехал в ЦК к Шелепину, поинтересовался, какие у него теперь обязанности. Все думали, что Шелепин будет вторым секретарем. Александр Николаевич развел руками:

– Постоянных обязанностей у меня нет, есть только постоянные разговоры.

– На несколько месяцев Шелепин был выдвинут на вторую роль, – рассказывал Владимир Семичастный. – Брежнев вручил ему оргдела, кадры, все самое важное. Шелепин этим занимался. Затем кадры Брежнев передал новому секретарю ЦК Капитонову и замкнул его на себя. А Шелепину поручил легкую и пищевую промышленность, финансы.

Ключевым в аппарате ЦК был отдел организационно-партийной работы. Все кадровые перемещения номенклатуры регулировались этим отделом. Поэтому Брежнев поставил во главе отдела Ивана Васильевича Капитонова, человека, который ничего не смел сделать без его ведома.

Очень скоро у Шелепина начались конфликты с ведущими членами президиума ЦК.

2 сентября 1965 года на президиуме ЦК в конце заседания Брежнев сказал, что надо обсудить записку первого секретаря ЦК компартии Украины Петра Ефимовича Шелеста о работе союзного Министерства внешней торговли: Киев просил разрешить республике самостоятельно заниматься внешней торговлей. Леонид Ильич сразу уточнил, что не знал о существовании письма, поскольку находился в отпуске. Это был сигнал: первый секретарь инициативу украинцев не поддержит.

Решительно все члены президиума возразили против предоставления Украине права самостоятельно торговать с заграницей. Микоян сказал, что еще сорок лет назад был решен вопрос о монополии внешней торговли и его пересмотр невозможен.

Записка Шелеста стала поводом для политических обвинений. Члены президиума говорили, что Шелест не только подрывает ленинский принцип монополии внешней торговли, но и искажает ленинскую внешнюю политику. Заговорили о том, что на Украине слабо ведется борьба против буржуазного национализма, что республиканское руководство претендует на особое положение, проявляет местничество, нарушает государственную и плановую дисциплину.