Леонид Млечин - Шелепин

Семичастный уехал на Лубянку. Когда мы снимали фильм о Шелепине, он рассказывал мне в мельчайших подробностях, что произошло потом. Он пригласил двух своих заместителей, чтобы сообщить им о решении политбюро. Всего у него было четыре заместителя. Но один лежал в больнице, другой уехал в Ленинград выступать на партийном активе. Должен был ехать Семичастный. Но в ЦК его неожиданно попросили воздержаться от поездки…

Через полтора часа после заседания политбюро в кабинет председателя КГБ заглянул порученец из приемной:

– Товарищ генерал, в здании члены политбюро!

– Сколько их там?

– Много!

– Где они сейчас?

– Вошли через ваш подъезд.

С площади Дзержинского в старое здание КГБ заходили только председатель и его заместители.

– Приглашай их сюда, в кабинет, – сказал Семичастный.

Появились Кириленко, Пельше, Мазуров, Андропов. Андрей Павлович Кириленко – старший.

Кириленко вроде как с улыбкой говорит:

– О, так вы тут чаек пьете! Можно к вам присоединиться?

– Пожалуйста, располагайтесь, – предложил Семичастный. – Можно и другое гостям предложить, если пожелаете. Это ведь Комитет госбезопасности…

– Нет, нет!

Расселись. Семичастный спросил Кириленко:

– Что случилось?

– Вот, дела пришли принимать. Вы же были на политбюро, все слышали.

Испугались, понял Семичастный.

– Вы что, думаете, я ночью заговор учиню? До утра подождать не можете? У меня же здесь второй дом – и документы, и книги, и костюмы, и рубашки, и галстуки… Я утром прихожу в одном, днем в погонах, вечером – на прием – опять переодеваюсь. Мне же все это собрать надо и отвезти домой. Вы ведь меня не предупредили за неделю.

Это их не смутило. У них уже весь сценарий был расписан. Кириленко попросил собрать коллегию комитета. На это ушло часа два. Был уже вечер, начальники управлений по дачам разъехались.

Семичастный сказал Кириленко:

– Что же у вас за подход к кадрам такой? Неужели не могли со мной посоветоваться о моей будущей работе? Неужели я не заслужил того, чтобы меня спросили, подходит мне работа или не подходит? Я вот приду домой, там два комсомольца – сын и дочь. Мне же им что-то надо объяснить.

Вдруг подал голос Андропов:

– А я что своим объясню?

Семичастный его обрезал:

– Юрий Владимирович, зачем вы это говорите? Ваши поймут, что вас выдвинули на значительно более важный пост. Что, ваши дети не разберутся, куда вас выдвинули? А вот я своим объяснить не смогу…

Эта перепалка продолжалась, пока съезжались члены коллегии КГБ СССР. Решили пригласить – помимо членов коллегии – начальников отдельных управлений и отделов, непосредственно подчиненных руководству комитета.

– Надо, чтобы Цинев обязательно был, – сказал Андропов. Георгий Карпович Цинев, начальник Третьего управления (военная контрразведка), не был членом коллегии КГБ, зато он принадлежал к кругу личных друзей генерального секретаря – днепропетровские кадры. Они с Брежневым работали вместе еще до войны. Семичастный решил, что Цинев был нужен на заседании, чтобы в случае чего слово нужное сказать, поддержать назначение Андропова.

– Цинев в госпитале. Ему операцию сделали, – напомнил Семичастный.

– Нет-нет, не сделали, – поправил его Андропов.

– Юрий Владимирович, если вы приехали с готовым списком, кто должен прощаться со мной, тогда вы и командуйте! – вспылил Семичастный.

Андропов замялся.

Начальник секретариата по громкой связи доложил, что Цинева нет. Председатель КПК Пельше, которого срочно отозвали из Праги – он был там в составе делегации, устало сказал:

– Давайте без Цинева!

Семичастный проявил характер:

– Нет, раз есть указание провести коллегию с участием товарища Цинева, то надо обязательно так и сделать.

Минут через десять доставили Цинева.

Председательствовал на коллегии Кириленко. Пельше как старейшине было поручено доложить решение политбюро. А докладывать нечего. Никаких происшествий не случилось. Владимир Ефимович давно работает, политбюро решило перевести его на другую работу. А вместе него рекомендуется Юрий Владимирович Андропов. Вот он здесь присутствует, просим любить и жаловать.

Кириленко попросил членов коллегии оказать всяческую поддержку Юрию Владимировичу, чтобы он мог быстрее освоиться в новом для него деле. Затем он предложил Андропову занять председательское место. Юрий Владимирович был краток, он призвал всех к дружной работе и обещал в ближайшее время познакомиться с каждым из руководителей.

После этого члены коллегии разошлись.

Генерал Отар Давидович Гоциридзе, бывший комсомольский работник (он работал с Шелепиным в ЦК ВЛКСМ), которого Семичастный сделал начальником оперативно-технического управления КГБ, рассказывал через много лет:

– Я был на той коллегии, когда нам неожиданно сообщили, что Семичастный освобожден от должности председателя. Владимир Ефимович вел себя с большим достоинством…

Кириленко сказал Семичастному: пиши шифровку всем резидентам нашей разведки.

Семичастный отказался:

– А чего я буду о своих похоронах оповещать? Пусть новый председатель пишет.

– Он еще не знает, как это делать.

– Все он знает! А потом есть секретариат, помощники. Зачем самому сидеть, рисовать? Дайте команду. Шифровки надо отправить не только резидентам, но и начальникам управлений областей. Такой-то сдал, такой-то принял. – И вдруг Семичастный спохватился: – А чего вы шум подняли, когда еще нет указа президиума Верховного Совета? Меня указом назначали, указом и снять должны, и Андропову указ нужен.

Семичастного успокоили:

– Указ сейчас будет.

А откуда он может взяться, если все члены президиума Верховного Совета разъехались по республикам? Буквально через двадцать минут заходит порученец из секретариата: приехал фельдъегерь.

– Пусть заходит.

Приносят пакет. Там указ. Ну, это только улыбку могло вызвать.

Андропов с Семичастным ни о чем не говорил, попросил ключи – и все. Кириленко хотел сразу после коллегии Семичастного выпроводить: можешь уезжать. Владимир Ефимович возмутился:

– Позвольте, мне еще надо с бумагами и с вещами разобраться.

Упирались, но им пришлось согласиться.

Семичастный уехал с Лубянки часа в четыре утра, когда отправил домой коробки с книгами, ненужные бумаги сжег, нужные отдал в секретариат. Потом Кириленко влетело за то, что он так снисходительно отнесся к бывшему председателю КГБ: оставил Семичастного в кабинете одного и не изъял бумаги из его сейфа.

– Они, верно, ожидали, что там план переворота лежит. – До конца жизни Семичастный не мог забыть этой истории.

Перед отъездом на Украину Семичастный позвонил Брежневу, сообщил, что отбывает. Леонид Ильич спросил: