Алексис Токвиль - Демократия в Америке

Итак, Союз свободен от старых обязательств; он использует опыт стран Европы, не будучи обязанным в отличие от них извлекать уроки из прошлого и использовать их в настоящем; как и их, его никто не принуждает принять огромное наследие отцов—смесь славы и нищеты, дружбы и ненависти, связанных с национальными интересами. Внешняя политика Соединенных Штатов в высшей степени выжидательная; ее задача состоит в том, чтобы скорее воздерживаться от какой бы то ни было деятельности, нежели действовать.

В данный момент трудно сказать, насколько умело американская демократия будет проводить свою внешнюю политику. По этому поводу и противникам, и друзьям американской демократии следует воздерживаться от высказывания своего мнения.

Мне же ничто не мешает изложить свою точку зрения: именно в области государственной внешней политики демократические правительства мне представляются решительно слабее в сравнении с другими. Опыт, нравы и образование в конце концов всегда развивают в демократической стране так называемый практичный, годный на каждый день ум и умение разбираться в бытовых событиях, что еще называют здравым смыслом. Его вполне достаточно для обычной жизни общества, поскольку польза, которую приносит просвещенному народу демократическая свобода, перевешивает те несчастья, к которым приводят ошибки демократического правления. Но в отношениях с другими народами дело обстоит иначе.

Ни одно присущее демократии свойство не может быть полезно для внешней политики. Напротив, она требует свойств, которыми демократия не располагает. Демократия способствует росту внутренних ресурсов государства, благоприятствует распространению достатка и развитию общественного сознания, укрепляет уважение к закону в различных классах. Но все это имеет лишь косвенное отношение к тому месту, которое один народ занимает среди других народов. А демократии нелегко увязывать все детали крупного дела, останавливаться на каком-либо замысле и упорно проводить его в жизнь, несмотря на препятствия. Она не способна тайно принимать какие-либо меры и терпеливо ждать результатов. Все это значительно лучше удается правлению одного человека или аристократическому правлению. В то же время именно все это необходимо для того, чтобы со временем один народ возвысился над другим, подобно тому как один человек возвышается над другими людьми.

Рассматривая недостатки, свойственные аристократическому правлению, вы обнаружите, что они не оказывают почти никакого влияния на внешнюю политику государства. Основной порок аристократии заключается в том, что она работает только на самое себя и пренебрегает народными массами. Что же касается внешней политики, то в ней интересы аристократии и народа обычно совпадают.

Склонность демократии руководствоваться в политике скорее чувствами, нежели разумом и жертвовать обдуманными замыслами ради преходящей страсти особенно ярко проявилась в Америке во время Французской революции. Тогда, как и сегодня, американцам не надо было иметь много ума, чтобы понимать, что отнюдь не в их интересах развязывать войну, хотя она и могла залить кровью Европу, не причинив вреда Соединенным Штатам.

Однако симпатии американского народа к Франции были так горячи, что война не была объявлена Англии только благодаря несгибаемому характеру Вашингтона и его

182

огромной популярности. Кроме того, борьба этого великого обладателя сурового разума против благородных, но безрассудных страстей своих сограждан едва не лишила его единственной награды, к которой он всегда стремился, — признательности своей страны. Тогда большинство высказалось против проводимой им политики, теперь же весь народ одобряет ее 17.

Конституция и общественное расположение позволили Вашингтону принимать решения, касающиеся внешней политики государства, иначе народ сделал бы тогда именно то, что сегодня он осуждает.

Во главе всех народов, оказывавших сильное влияние на мир, тех, которые создавали, развивали и воплощали великие замыслы, начиная от римлян и кончая англичанами, стояли аристократы. И это неудивительно.

Взгляды аристократов отличаются удивительной прочностью. Страсти или невежество могут поколебать убеждения народных масс. Можно обмануть монарха и заставить его усомниться в правильности его замыслов. Кроме того, монарх смертен. Что касается аристократического сословия, оно, с одной стороны, слишком многочисленно, чтобы поддаться на обман, а с другой — слишком малочисленно, чтобы уступить безрассудным страстям. Аристократия — образованна, последовательна в действиях и бессмертна

17См. пятый том книги Маршалла «Жизнь Вашингтона». «В таком правительстве, как правительство Соединенных Штатов,—говорит он на с. 314,—первое должностное лицо, несмотря на всю свою твердость, не может долго противостоять напору общественного мнения. В то время общественное мнение склонилось к войне. И действительно, на проходившей тогда сессии конгресса неоднократно отмечалось, что Вашингтон потерял большинство в палате представителей». К этому следует добавить, что словесные нападки на него отличались крайней резкостью. На одном политическом собрании его не побоялись даже в завуалированной форме сравнить с предателем Арнольдом (с. 265). «Представители оппозиции, — говорит Маршалл (с. 355), — заявили, что сторонники администрации представляют собой аристократическую группировку, находящуюся на службе у Англии. Поскольку она хочет установить в стране монархию, она враждебно относится к Франции. Эта группировка, члены которой составляют нечто вроде дворянства, обладающего вместо титулов акциями Банка, настолько боятся любой меры, которая может отразиться на состоянии капиталов, что она равнодушна даже к оскорблениям, тогда как честь и интересы нации требуют, чтобы на них был дан достойный ответ».

В начале данной главы я считаю необходимым напомнить читателю то, о чем я уже неоднократно говорил в этой книге.

Политическое устройство Соединенных Штатов представляет собой демократическую форму правления; однако, по моему мнению, американские учреждения не являются ни лучшими, ни единственно возможными для народа, живущего в демократическом обществе.

Знакомя читателя с преимуществами американской демократии, я далек от мысли о том, что подобные преимущества могут возникнуть лишь в результате действия каких-то одних определенных законов.