Сергей Шингарев - Чатос идут в атаку

— Остальные все целы? А Вилкин что?

Вопрос Еременко остался без ответа.

— В чем дело, Мануэль? — Еременко с недоумением смотрел на совершенно растерявшегося Сарауза.

Вместо ответа тот вытянул руку по направлению к и взлетно-посадочной полосе. Еременко обернулся и невольно присвистнул. На Каспе садился «фиат»; вслед за ним планировал И-16.

— Вилкин? — крикнул Сарауз.

Фашистский истребитель уже бежал по полосе.

Все это было так неожиданно и неправдоподобно, что никто из находившихся на аэродроме в первую минуту даже не двинулся с места.

Окончив пробег, «фиат» остановился. Заходивший вслед за ним на посадку И-16 вот-вот должен был коснуться колесами земли. Остальное произошло в считанные мгновения…

Рыкнув мотором, «фиат», как ужаленный, рванулся вперед и пошел на взлет. И тотчас же пилот И-16, дав мотору полный газ, устремился вслед за «фиатом».

— Ах ты, сволочь! — бросаясь к своему самолету, закричал Девотченко.

Было ясно, что в суматохе боя итальянец заблудился и не понял сначала, что садится не на свой аэродром.

Вилкин догнал «фиата» и колесами неубранного шасси начал прижимать его вниз. Фашист рванулся в сторону, но молодой испанец преградил ему путь короткими трассами.

В небо уже поднялся Девотченко, но его помощь непотребовалась. Насевший на фашиста Вилкин принудил летчика посадить свою машину на табачном поле в нескольких километрах от Каспе. Летчика-итальянца поймали и привезли на аэродром работавшие на уборке крестьяне…

Поздно вечером, когда в небе стих гул авиационных моторов, а горы поглотила темнота, Иван Еременко условным шифром, понятным только ему, записал в свой дневник следующее:

«1 сентября 1937 года. Рассвет. Район Бельчите. Самый крупный с начала Сарагосской операции воздушный бой. В течение дня эскадрильи совершили по 7–9 боевых вылетов.

Истребитель И-15 испанского летчика Гонсалеса Чиндосвиндо во время штурмовой атаки получил 130 пробоин. На изрешеченном самолете Чиндосвиндо совершил повторный вылет. «Чато» выдержал…

Эскадрилья Анатолия Серова после сопровождения Р-зетов при подходе к Бахаралосу была встречена двенадцатью «фиатами». У половины летчиков эскадрильи отсутствовали боеприпасы. У всех кончалось горючее. Бой шел над самым аэродромом.

У Серова остановился двигатель. Он снижался, а его пытались добить фашисты. Командира прикрыли Михаил Якушин и Евгений Степанов. Истребитель Серова был настолько иссечен пулями, что после посадки у него пришлось менять крылья и хвостовое оперение.

Летчики эскадрильи в этом бою проявили завидное упорство. «Фиаты» вынуждены были уйти. Радуют Григорий Попов, Виктор Кустов, Михаил Котыхов, Никита Сюсюкалов, Семен Евтихов, Алексей Горохов, Евгений Степанов — лишь месяц они в Испании.

Итог дня:

Только на республиканскую территорию упало 26 сбитых самолетов противника. Взято в плен 19 фашистских летчиков. В числе сбитых известный франкистский ас капитан Карлос Айя…

Наши потери: два истребителя. И все-таки у фашистов большой количественный перевес. Но советские добровольцы и испанские летчики дерутся отчаянно».

Через двое суток в дневнике появилась еще одна запись:

«З сентября. Бельчите взят штурмом республиканских войск. Бои пошли на убыль…»

Бои на земле стали затихать, но борьба в воздухе продолжалась. В ночь на 15 сентября Иван Еременко в жестоком воздушном бою над Сариньеной уничтожил «юнкерса». После этого до середины ноября ни один фашистский бомбардировщик не осмелился ночью войти и зону Бахаралоса и Сариньены.

Наступил октябрь. К африканскому берегу Средиземного моря потянулись косяки перелетных птиц. Длиннее и прохладнее стали ночи, а по утрам на землю и горы ложился густой осенний туман. Зачастили дожди.

Временно оставив свою основную базу Бахаралос, «чатос» с аэродромов Сагунто и Сабадель прикрывали районы Валенсии и Барселоны. Они отражали налеты фашистских тяжелых бомбардировщиков, действовавших с аэродромов островов Ивиса и Мальорка.

В один из дней Степанов, готовясь к вылету вместе с Добиашем и Короузом, уже намеревался сесть в кабину истребителя, когда к самолету подъехал «крейслер». Из машины вышли Серов и широкоплечий двухметровый гигант, одетый в защитного цвета тесноватый китель и грубые желтые ботинки.

— Диос мио! Мой бог! — воскликнул Энрике, обрадованный появлением старого знакомого.

— Наш новый пилот. Брат Божко Петровича, погибшего над Брунетским выступом, — представил прибывшего Анатолий Серов.

Вытянувшись по стойке «смирно», великан отрапортовал:

— Петрович! Югославия! Салут!

— Так вот, Женя, этого богатыря отдаю на твое попечение. За несколько дней введи его в строй. Парень огнем крещенный, — хлопнув Петровича по плечу, проговорил Серов.

— Есть! Вернусь — займусь им, — с удовольствием оглядывая нового летчика, ответил Степанов…

В свободное от боевых вылетов, время Степанов сталзаниматься с Петровичем. Хорошо понимая по-русски, югослав внимательно слушал наставления своего нового инструктора. Выяснилось, что в летной школе Лос-Алькасареса, где обучался Добре Петрович, ему пришлось летать на нескольких типах самолетов. Дело было в том, что будущие пилоты учились на устаревших машинах; какая была исправна, ту и использовали для обучения.

— А на И-15 приходилось когда-нибудь летать? — спросил Евгений.

— Нет. Но я полечу. Ведь тебе командир приказал выпустить меня в воздух? — ничуть не смутился таким препятствием югослав.

— Приказал, — улыбнулся Евгений.

Добродушный великан пришелся по душе летчикам и механикам эскадрильи, в которой не забывали о его трагически погибшем брате. Все в Добре Петровиче располагало к нему: и его общительный, непосредственный характер, и его любовь к авиации, и необычные обстоятельства его жизни, о которых скоро узнали в эскадрилье.

Фашистский мятеж в Испании застал Петровича в югославском порту Сплит, куда он, демобилизовавшись из армии, приехал в поисках работы. С большим трудом Добре удалось устроиться в бригаду грузчиков, которая обслуживала лесовозы, доставлявшие в Англию ценные сорта древесины.

Из Испании тем временем приходили неутешительные вести. Франко, поддержанный Гитлером и Муссолини, используя предоставленные ими в его распоряжение оружие, денежные средства и воинские части, рвался к Мадриду.

«Я должен быть там, где честные люди дерутся с фашизмом», — сказал тогда себе Добре. Но как добраться до Испании? Королевское правительство Югославии объявило вне закона граждан своей страны, добровольно отправившихся сражаться на стороне Испанской Республики. Многие югославы, пытавшиеся пробраться к испанской границе через Италию и Германию, оказались в застенках гестапо и итальянской полиции.