Константин Бадигин - С паровозами через Тихий океан (записки капитана)
- Название:С паровозами через Тихий океан (записки капитана)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1978
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Бадигин - С паровозами через Тихий океан (записки капитана) краткое содержание
Автор повести - прославленный полярный капитан и известный писатель-маринист, Герой Советского Союза Константин Сергеевич Бадигин. В годы Великой Отечественной войны лесовоз "Клара Цеткин", которым командовал капитан Бадигин, был переоборудован для перевозки паровозов из США в СССР через Тихий океан. Хотя СССР не воевал с Японией, нападения на советские суда происходили постоянно и эти рейсы были чрезвычайно опасными. О смешных и страшных случаях, происходивших во время рейсов и между ними, о встречах с друзьями и недоброжелателями Советского Союза в Америке, о том, как сражались мирные торговые моряки на незаметном фронте великой войны, рассказывает эта книга.
Документальная повесть К.С.Бадигина "С паровозами через Тихий океан" взята из сборника "Океан", изданного в 1978 году издательством "Детская литература".
С паровозами через Тихий океан (записки капитана) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Что значили эти 60 тонн пушнины в долларах, я понял только в Портленде. Теплоход доставили для выгрузки к особому причалу, пушнику выгружали в специальный товарный состав. Каждый вагон тут же пломбировали. Со всех сторон вагоны окружили полицейские. На палубе около трюма тоже стояли полицейские. Портлендские газеты писали, что на деньги, вырученные от продажи привезенной пушнины, можно купить 100 пароходов типа “либерти”.
После выгрузки на борту нашего теплохода побывал губернатор штата Орегон. Ему мы с удовольствием вручили подарок от экипажа - бурого медвежонка, изрядно выросшего за те три месяца, что он пробыл у нас на борту. С губернатором приехали газетные корреспонденты и фотографы. Во время церемонии вручения подарка после обмена соответствующими любезностями губернатор спросил:
- Как зовут медведя?
- Второй фронт, - ответил я, хотя медведь носил традиционное русское прозвище “Мишка”.
Губернатор усмехнулся, посмотрел на журналистов. Шел 1944 год. Открытие второго фронта по-прежнему оставалось делом чрезвычайной важности. Многие американцы были настроены благожелательно и требовали скорейшего открытия второго фронта. Но находились и яростные противники.
Вручить подарок оказалось нелегко. Вызвали бригаду охотников, и они с большим трудом связали медведя и погрузили на машину. Губернатор вскоре передал его в зоопарк, и там медведь получил новое имя - Большое Несчастье. Видно, Мишка остался верен себе.
КОРАБЛЬ ИДЕТ ДАЛЬШЕ
Не стану описывать все рейсы, совершенные нами из США с паровозами: во многом они схожи. Расскажу о событиях, прочно осевших в памяти.
Ожесточенные бои продолжались. На дальневосточных морях немцев вроде бы и в помине не было, а наши теплоходы и пароходы продолжали гибнуть от рук неизвестного противника. Многие моряки нашли себе могилу на морском дне. Японская военщина продолжала вести себя нагло, препятствуя всеми силами советскому судоходству.
Как-то вечером в мою каюту постучался Константин Васильевич Рычков, назначенный помощником по политической части. Во время войны морские походы, как известно, требуют особого внимания, капитану не так уж часто приходилось бывать с экипажем. Да и на стоянках в США надо быть начеку. Помполит - большая помощь. Константин Рычков сразу пришелся мне по сердцу. В этот вечер мы долго сидели с ним.
Начало нашего рейса прошло благополучно. В Охотском море шли в густом тумане, не видно даже впередсмотрящему на баке. Неслышно, крадучись, нападает на мореходов извечный враг - туман. Еще недавно горизонт был чист, светило солнце, но стоило перемениться ветру - и все наглухо окутала белая пелена. Туман давит грудь,- глушит звуки. Натягиваются, как струна, снасти, все судно покрывается крупными каплями влаги. И нервы тоже натянуты до предела.
Сутки я почти не сходил с мостика и, когда вышли в Охотское море, решил попить чайку и отдохнуть. Электрический чайник начал полегоньку посвистывать, а я в предвкушении чаепития перелистывал газеты, полученные перед отходом.
Звякнул телефон, засветилась зеленая сигнальная лампочка.
- Константин Сергеевич,- раздался в трубке голос радиста Лукьянчикова, - вызывает “Шатурстрой”. Как быть?
- Не отвечать, - распорядился я и хотел повесить трубку. Нарушать радиомолчание строго запрещалось.
- Константин Сергеевич, “Шатурстрой” очень просит.
- Не отвечать, - повторил я. - Вы сами хорошо знаете наши правила.
Радист сказал “есть” и повесил трубку. Однако через три минуты снова загорелась лампочка на моем столе.
- Товарищ капитан, “Шатурстрой” настойчиво повторяет вызов, говорит…
- Запрещаю отвечать! - оборвал я. - Ваша настойчивость, Сергей Алексеевич, переходит рамки…
- У них умирает человек… несчастный случай!
Я ответил не сразу. Закурил сигарету, подумал. Не так-то просто принять решение в этих условиях.
- Ладно, Сергей Алексеевич, отзовитесь. Телефон звякнул в третий раз.
- У них нет врача. Капитан просит подойти и взять больного,- выпалил радист, - дорога каждая минута.
Наступило время действовать. Я вышел на мостик.
Туман, казалось, стал еще плотнее. Локаторов в то время на наших судах не водилось, только радиопеленг давал возможность найти пароход в молочном море. Повернули на обратный курс. Полчаса прошло в напряженном молчании.
- Слышу шум винта! - закричал невидимый в тумане матрос.
И мы на мостике услышали редкие удары лопастей полуоголенного винта. Пароход “Шатурстрой”, как и мы, шел порожняком, за грузом.
На белой клочковатой стене тумана, словно на матовом стекле, возникло темное расплывчатое пятно. Оно принимало все более отчетливую форму и превратилось в большой пароход - “Шатурстрой”. Суда остановились.
Спустили шлюпку. И наш врач отправился к пострадавшему. Хорошо, что море спокойное, будто придавленное туманом. Шлюпка вернулась с кочегаром Бургаловым, белобрысым мальчишкой. Ему только что исполнилось восемнадцать лет. По дурости он сунул голову в трубу, по которой ходила чугунная бадья со шлаком. Бадья проломила ему череп. Состояние было очень тяжелое, требовалась срочная операция.
Больного уложили в лазарете, и наш теплоход развил такой ход, каким, наверное, никогда не ходил. Каждый час мы отмеривали по тринадцать .с половиной миль, по тем временам это совсем неплохая скорость. Всем хотелось помочь парню.
Я зашел в лазарет. Запомнилось бледное лицо с кровавыми повязками. Глаза закрыты. 8 беспамятстве Бургалов повторял одно слово - “мама”.
Весь путь до рыбокомбината Микояновск на западном берегу Камчатки наш врач не отходил от мальчишки и поддерживал в нем едва теплившуюся жизнь. Мы шли почти двое суток. У лазарета толпились свободные от вахт моряки. Только бы дотерпел, бедняга, до операции, думал каждый.
Пришлось основательно рассекретиться: дали телеграмму в рыбокомбинат, уполномоченному Морфлота на Камчатке и копию секретарю Камчатского окружкома партии с просьбой оказать больному немедленную помощь.
Последнюю ночь я простоял на мостике. Кожаное пальто намокло, на плечи будто кто-то гири подвесил.
В восемь утра в густом тумане, непрерывно измеряя глубину, подошли к невидимой земле Камчатке. На берег Илью Бургалова отвезли на судовой моторке, его сопровождали судовой врач и помощник капитана по политчасти. В больнице все приготовили, и Бургалова сразу положили на операционный стол.
Несколько часов мы простояли в ожидании моторки. После напряженной непрерывной работы двигателя тишина угнетала. Тяжелые капли влаги гулко шлепались на мостик и на палубу.
Вот и моторка. Услышав про операцию, моряки с облегчением вздохнули. Появилась надежда на благоприятный исход. На душе у всех стало спокойнее.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: