Алексей Нестеренко - Огонь ведут Катюши

Наконец танк дал задний ход. Потом стремительным рывком двинулся вперед, протаранил машину, потащил ее в сторону. Все, что осталось от горящего грузовика, матросы затушили. Переправа возобновилась.

Тяжелораненый главстаршина Я. Ф. Блинов попросил лейтенанта Бискупского позвать меня. Я подошел к нему (это было уже на элеваторе). Ослабевшим голосом Блинов проговорил:

— Товарищ полковник! Я умираю, разрешите вас обнять... Отомстите за меня... — У него бессильно упала рука. — Передайте моим матросам... пусть... бьют их... ненавистных гадов. Отомстите за горе моей матери...

Я наклонился к нему, обнял и поцеловал, еле сдерживая слезы.

А в это время у переправы продолжали рваться бомбы, стены элеватора содрогались от взрывов. При самом въезде на мост дорога была разрушена. Здесь образовались громадные выбоины и глубокая колея, залитая водой. С большим трудом нам удалось закрыть выбоины листами котельного железа, сложенными у элеватора.

Движение людей и боевой техники по понтонному мосту продолжалось до шести часов вечера 24 июля.

Благодаря героическим усилиям моряков Азовской флотилии переправа работала почти без перерывов, несмотря на налеты «юнкерсов». Самоотверженность, решительность и мужество проявили многие моряки. Среди них были главстаршина Блинов, мичман Бобров, старшина 1-й статьи Овечкин, лейтенант Бискупский, старший техник-лейтенант Костылев и многие другие.

Около шести часов вечера во время массированного налета «юнкерсов» понтонный мост был разрушен в нескольких местах. Восстановить его теперь было невозможно. Движение прекратилось. Всем ожидавшим мыобъявили, что переправляться теперь надо на подручных средствах.

В 19 часов 24 июля от командующего фронтом генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского прибыл на катере офицер. Он передал мне такую записку: «Товарищ Нестеренко! Оставить переправу, прибыть в Мечетинскую. Малиновский. 24.VII.42 года».

Мы погрузили на катер тяжелораненых, находившихся в элеваторе, и отправили их через Дон. Полковник Ломаковский, лейтенант Бискупский и я по обломкам моста с огромным трудом перебрались на Зеленый остров, а затем на левый берег Дона. Недалеко от переправы среди убитых мы опознали генерала Черняева. Взяли его документы и ордена, а тело в сопровождении лейтенанта Бискупского отправили в Мечетинскую.

Утром 25 июля на попутных машинах мы добрались до Жуково-Таврического, где находился штаб 8-го гвардейского минометного полка. Оттуда на машине командира полка выехали к командующему фронтом, находившемуся в станице Мечетинская.

Во второй половине дня 25 июля 1942 года мы с И. Н. Ломаковским наконец-то добрались до своего штаба, который, как и штаб фронта, разместился в станице Мечетинской.

Начальник штаба подполковник Г. В. Осмоловский показал нам на карте, где к тому времени находились 8, 43, 49-й полки, 14-й и 101-й отдельные дивизионы, артсклад и ПРМ, доложил о состоянии частей и их обеспеченности снарядами и горючим. С 67-м полком связь не была установлена, и штаб о нем не имел никаких данных.

Получив необходимые сведения, мы с Ломаковским немедленно отправились на доклад к командующему.

Р. Я. Малиновский, члены Военного совета И. И. Ларин и Л. Р. Корниец и начальник штаба фронта А. И. Антонов с большим вниманием выслушали наш доклад о событиях на переправе и о состоянии гвардейских минометных частей фронта.

Генерал Малиновский кратко ввел нас в обстановку на фронте:

— Противник танковыми и моторизованными частями форсирует Дон, выходит на оперативный простор в стыке нашего и Юго-Западного фронтов. У нас нет механизированных и танковых резервов, мало артиллерии, авиации, танков...

Понимая серьезность создавшегося положения, я высказал предложение, которое мы дорогой обсуждали с Ломаковским. Суть его заключалась в следующем. Танковым и моторизованным колоннам противника я предлагал противопоставить подвижные войска, и в первую очередь гвардейские минометные части. Своим маневроми массированным залповым огнем они смогут задерживать и рассеивать колонны противника в этой равнинной местности, уничтожать его в районах сосредоточения. Из наших полков можно быстро собрать группу в шестьдесят боевых машин, один залп которых составит около тысячи снарядов. По Манычскому каналу нам удалось вывезти к Сальску более десяти тысяч снарядов М-13 и шесть тысяч снарядов М-8.

— Части боеспособны, — закончил я, — для прикрытия им надо придать стрелковые подразделения, посаженные на автомашины, противотанковые и зенитные средства, если такие найдутся.

— Ваше предложение мы обсудим, — немного подумав, сказал командующий. — А пока будет решаться этот вопрос, перекусите и отдохните в соседней комнате.

Часа через два нас разбудили, и генерал А. И. Антонов вручил мне боевое распоряжение, в соответствии с которым должна была сформироваться подвижная группа, а я назначался ее командующим. В состав группы входили 176-я стрелковая дивизия, 8, 43, 49-й гвардейские минометные полки, 14-й отдельный гвардейский минометный дивизион, отдельный танковый батальон, зенитная артиллерия, автотранспорт.

Напутствуя меня, Р. Я. Малиновский сказал:

— Не теряйте времени, действуйте. Сообщайте нам о ходе формирования подвижной группы. Желаю успеха.

Генерал А. И. Антонов добавил, что распоряжения начальнику тыла и командиру 176-й стрелковой дивизии полковнику И. А. Рубанюку уже даны.

Отдав необходимые распоряжения, поздно вечером мы с Ломаковским, капитаном Смирновым, мичманом Бобровым, начальником радиосвязи старшим лейтенантом Лисо-Иваном, с радистами и радиостанцией РБ выехали на двух машинах в штаб 176-й стрелковой дивизии, в поселок Дачный, расположенный в сорока километрах северо-западнее Мечетинской. К нашему приезду в штаб дивизии прибыли командиры и комиссары частей, входивших в состав подвижной группы согласно боевому распоряжению.

Собравшимся было зачитано боевое распоряжение штаба фронта. Затем заслушали краткие доклады командиров о состоянии и обеспечении частей. Эти доклады былинеобходимы и для взаимного знакомства командиров, которое способствовало лучшему взаимодействию в бою.

При постановке задачи я подчеркнул, что от командиров требуются инициативные и самоотверженные действия, взаимная выручка, непрерывная связь между частями и штабом дивизии. Для облегчения управления мотоколоннами на марше и в бою я потребовал, чтобы к утру на бортах всех машин был нанесен единый условный опознавательный знак — римская пятерка, то есть такой же знак, какой имели все гвардейские минометные части нашего фронта. Потом, в динамике боя, это нам очень помогло.