Алексей Нестеренко - Огонь ведут Катюши

После завершения Сталинградской битвы полк доукомплектовали, отремонтировали боевые машины и в апреле сорок третьего перебросили на Брянский фронт.

Вскоре из Москвы на должность заместителя командира 312-го полка по политической части (он же начальник политотдела) прибыл майор Артем Семенович Ступин. Когда мы с Ломаковским впервые увидели его в Плавске, в своем штабе, у обоих невольно появилась одна и та же мысль: «А сработаются ли они со Скирдой?» Уж очень застенчивым показался нам новый замполит. А Скирда?.. Горяч, вспыльчив, в речах и поступках резок, даже груб. К тому же самолюбив и на замечанияреагирует болезненно. Но мы знали Скирду и с другой стороны. Его деловые качества были превосходны. Знали также, что у этого мужественного человека доброе, отзывчивое сердце.

Завели мы с Ломаковским обо всем этом откровенный разговор со Ступиным, а тот молчал и едва заметно улыбался. А когда высказали свое опасение, майор сказал:

— Никиту Васильевича знаю еще по боям на Халхин-Голе. И характер его там узнал. Когда мне предложили быть его заместителем, согласился не раздумывая. Думаю, дело у нас пойдет.

Ступин прибыл в полк Скирды, имея за плечами богатейший опыт партийно-политической работы. Родился Артем Семенович в 1905 году в Сибири. В 1922 году стал комсомольцем и в отряде ЧОН (части особого назначения) сражался с белогвардейскими бандами в Амурской области. С 1928 года служил в Амурской флотилии на канонерской лодке «Красное знамя», здесь вступил в партию, избирался секретарем парторганизации канонерки. В двадцать девятом во время конфликта на КВЖД участвовал в боях с белокитайцами. За мужество награжден орденом Красного Знамени. Ступина избирали членом пленума Хабаровского обкома партии. В 1930 году коммунисты Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии, которой командовал В. К. Блюхер, послали Ступина делегатом на XVI съезд партии. За бои на Халхин-Голе он был награжден орденом Красной Звезды и монгольским орденом Красного Знамени.

Ступин, как мы вскоре имели возможность убедиться, прекрасно знал боевую технику, превосходно стрелял из личного оружия. Командующий 4-й танковой армией наградил его именным пистолетом за первое место в стрелковых соревнованиях.

Когда однажды наши войска захватили склад с фаустпатронами (это было в конце войны), Ступин быстро изучил трофейное оружие и помог это сделать другим. Трофейные фаустпатроны пошли в дело: по инициативе Ступина ими были вооружены специальные противотанковые группы, которые прикрывали свои дивизионы, приданные танковым корпусам.

Ступин прекрасно разбирался в людях. Он умело стал сколачивать в полку партийный и комсомольский актив. Партийно-политическая работа в подразделениях заметноулучшилась. Артем Семенович был чуток и внимателен к бойцам, и они открывали ему свое сердце. До него мы и не знали, что у многих гвардейцев полка замучены фашистами или угнаны ими в неволю родные и близкие.

Однажды я приехал в полк и застал такую картину. На лесной поляне под вековыми елями собрались гвардейцы. Мне доложили, что идет митинг. Перед солдатами и офицерами выступал сержант Полевой:

— Как только гитлеровцы вошли в деревню, сразу же расстреляли брата за то, что он комсомолец. А другого, самого младшего, угнали в фашистское рабство...

У Климовича фашисты замучили отца, у Евстратенко убили дядю, а сестру увезли в Германию, у Шехмана искалечили отца и убили шестилетнего брата, у Морозова убили двух малолетних племянников, у Растопина гитлеровцы казнили сестру-комсомолку, а у Копленко — семидесятилетнего отца. У Грибова умерли от голода в фашистской неволе мать, отец и жена. В полку оказалось 120 человек, семьи которых пострадали от фашистов.

С болью и гневом говорили воины о зверствах фашистских оккупантов на советской земле. Их рассказы переполняли сердца ненавистью к врагу, звали на беспощадный бой.

В подготовке к предстоящим боям политотдел полка оказывал большую помощь партийным и комсомольским организациям подразделений. Я и сейчас помню строки памятки коммунисту и комсомольцу, написанной Ступиным. Она призывала быть верным присяге и гвардейской клятве, высоко держать честь гвардейского Знамени.

Ступин много делал для того, чтобы агитационная работа в полку увязывалась с конкретными делами фронтовой жизни подразделений. Этого скромного, вдумчивого организатора вроде бы и не было видно. От него не слышали громких слов, но результаты его труда ощущались повсюду. Своими разумными советами, принципиальной оценкой явлений он очень помогал командиру полка. Наблюдая, как складывались отношения между ними, я невольно вспоминал имена Чапаева и Фурманова. Взаимоотношения Скирды и Ступина, их совместная работа во многом повторяли этот классический пример. И командир полка и его заместитель от зари до зари находилисьв подразделениях, учили, контролировали, требовали. Шла упорная и настойчивая работа по подготовке подразделений к грядущим напряженным боям. Под влиянием Артема Семеновича Скирда стал спокойнее, уравновешеннее. Словом, вопреки нашим опасениям сочетание их опыта и характеров давало прекрасные результаты.

Командир 312-го полка был человеком действия. Не в его характере было сидеть сложа руки. От него постоянно шли доклады о целях, по которым он просил разрешения производить ночные огневые налеты кочующими установками и батареями. Тактика внезапных ночных налетов была одобрена командованием фронта и широко применялась другими частями. Она изматывала противника, держала его в напряжении.

Помню, 18 июня разведка донесла, что на станции Мценск появился вражеский эшелон. Залп был дан точно. Мы с радостью наблюдали, как пылали вагоны, рвались боеприпасы. Было уничтожено восемь танков и много живой силы фашистов.

Через несколько дней западнее Мценска разведчики заметили движение машин противника. Гитлеровцы что-то перевозили по ночам. Разведчикам было дано задание выяснить, что там происходит. Они обнаружили склад боеприпасов и установили его координаты. После точного батарейного залпа раздались взрывы. Полнеба охватило зарево, полыхавшее целых шесть часов.

— Товарищ генерал! У деревни Шашкино фашисты совсем обнаглели! — докладывал мне Скирда. — Ездят себе преспокойно за водой к речке Зуше. По воскресеньям напиваются и горланят песни. Надо успокоить. Разрешите!

Я дал ему «добро». В ночь под воскресенье гвардейцы вывели две боевые машины на заранее подготовленные позиции и тщательно замаскировали. В середине дня гитлеровцы, как обычно, стали вылезать из окопов и траншей. Они уже были навеселе и распевали песни. После залпов обеих установок «концерты» врагов прекратились.