Юрий Чудодеев - В небе Китая. 1937–1940. Воспоминания советских летчиков-добровольцев.

Несколько позже мы совершили удачный налет на японские корабли, стоявшие на р. Янцзы. Правда, не обошлось без происшествия. Группу бомбардировщиков возглавлял Федор Иванович Добыш. На флагманской машине неожиданно начал давать пере бои мотор, по-видимому, в бензин попала вода. На всякий случай Федор Иванович решил передать командование своему заместителю. Но как это сделать? Радиосвязи, как известно, тогда не было на самолетах. Добыт попытался уступить место новому лидеру. Однако его попытки ни к чему не привели: отвернет в сторону — колонна за ним, снизится на одну-две сотни метров — все экипажи в точности повторяют его маневр. Пока флагман маневрировал, самолеты приблизились к цели. Федор Иванович первым сбросил свой бомбовый груз, за ним всколыхнули мутные воды Янцзы другие экипажи. Шесть японских кораблей пошли на дно.

Возвратившись на аэродром, Добыш подошел к своему заместителю:

— Обо всем мы с тобой, дорогой товарищ, условились, только сигнал «Бери командование на себя» не отработали…

— Так в нем же, Федор Иванович, и нужды не было, — резонно заметил тот. — Раньше с вами в воздухе никаких происшествий не случалось.

— Верно, не было. А тут, видишь, какой казус приключился… Так что будь всегда наготове.

«Подарок» императору

Полковник Чжан обычно знакомил нас с положением на фронтах, и мы всегда были в курсе всех событий.

После падения Нанкина [39] Нанкин был захвачен японцами 13 декабря 1937 г, наступление противника замедли лось. Японцы уже несколько раз пытались соединить северный и центральный фронты ударом в направлении железнодорожного узла Сюйчжоу. По китайские войска успешно отбивали их атаки.

23 марта 19?8 г. японцы снова перешли в наступление на Сюйчжоу тремя армейскими колоннами.

— Удержатся ли наши? — тревожно сказал полковник Чжан. А па следующий день прибегает сияющий:

— Поздравьте, победа! У Тайарчжуана самураи получили сокрушительный отпор.

Враг оказался отрезанным от основных баз, остался без продуктов питания и боеприпасов. Его били с фронта и с тыла. Партизаны преградили пути отхода. Пытаясь выручить попавшую в боду группировку, японское командование бросило туда подкрепление. И тут-то сыграла свою роль наша авиация. Самолеты перехватили неприятельские колонны на дорогах, громили их бомбами и пулеметным огнем.

Битва на этом участке фронта продолжалась в общей сложности 16 дней. Чжан сообщил нам ее итоги: из 62 тыс. японцев, участвовавших в наступлении, 20 тыс. убито и ранено. Помню, как ликовал Ханькоу. Па улицы вышли сотни тысяч демонстрантов с факелами. Бойцов и командиров несли па руках, Праздничные гулянья по прекращались всю ночь. Это была действительно крупная победа китайского парода над японскими захватчиками, и мы от всей души поздравили полковника Чжана и всех товарищей, работавших с нами.

В конце мая 1938 г. мы получили сведения, что командование противной стороны, раздосадованное предыдущими неудачами, готовит мощный бомбардировочный удар по Ханькоу.

К тому времени наши боевые отряды пополнились. Георгий Захаров, воевавший вместе с Рычаговым в Испании, прилетел в Китай и привел с собой свыше 40 истребителей. Это было очень кстати: пополнение не только прибавляло силы, но и поднимало моральный дух летчиков.

— Нашего полку прибыло! — радовались товарищи. Георгий Нефедович и прилетевшая с ним группа достойно выполнили свой интернациональный долг. Они сразу же включились в боевую деятельность и сбили немало японских самолетов. Позже, в Отечественную войну, Захаров командовал 303-й авиационной дивизией, в которую входил полк «Нормандия — Неман».

Мы располагали достаточным временем, чтобы основательно подготовиться к отражению массированного налета вражеской авиации.

Все — и летчики, и техники, и штабные командиры — отлично понимали значение Ханькоу как важнейшего центра, поэтому тщательно проверяли авиационную технику, предлагали различные варианты предстоящей операции.

Рычагова отозвали в Москву, и его обязанности возложили на П. Ф. Жигарева. Жигарев и Благовещенский сошлись в мнении, что переброску истребителей на аэродром, прилегающий к Ханькоу, надо осуществить как можно скрытнее.

Кроме группы Захарова к нам прибыли также летчики под командованием Большакова и А.С. Зингаева. Таким образом, мы располагали внушительными силами. Договорились, что большая часть истребителей перебазируется 30 мая, а остальные на рассвете следующего дня: пусть японцы думают, будто мы в полном неведении, и до последнего дня тешат себя надеждой на внезапность удара…

Вместе с инженером и группой техников я должен был заблаговременно выехать в Ханькоу, чтобы подготовить аэродромы к приему самолетов, позаботиться о горючем, продовольствии, размещении личного состава. До Цзюцзяна нам предстояло добираться поездом, далее — пароходом. Для сопровождения нам вы делили двух китайских офицеров.

В вагоне было так душно и пыльно, что мы то и дело утирались мокрыми полотенцами. А тут еще сюрприз с обедом. Предложили ароматный рис, перемешанный с мелко нарезанными кусочками яиц, а ложек не дали. Вместо них — тонкие палочки. Какая уж тут еда…

В Цзюцзяне были вечером. Узнали, что пароход английской компании пойдет на Ханькоу только завтра утром. Устроившись в гостинице, мы со своими проводниками отправились осматривать город. В магазинах поразило обилие фарфора. Причудливые расписные чашки, блюда, вазы, кофейники, статуэтки красовались в витринах и па прилавках.

— Недалеко отсюда находятся заводы по производству фарфоровых изделий, — пояснили китайские товарищи.

Мимо нас промаршировала рота солдат. Офицер сидел в коляске, которую тащил рикша, и время от времени подавал отрывистые команды. «Какое уж тут чувство единения, духовной близости, общности целей холеного офицера со стеком в руках с этой серой, забитой солдатской массой?» — подумал я.

Для китайской армии того времени подобные явления считались обычными, и сами китайцы на них прост о не обращали внимания. Нас же это буквально коробило. Человек-тягло… Мы не могли представить себе ничего более унизительного.

В любом китайском городе много рикш. Оборванные, полу раздетые, они готовы за гроши подвезти вас куда угодно. Да и что остается делать? Другой работы нет, а жить надо: дома голодная семья. Вот и приходится с утра до ночи караулить клиентов.

Редко кто из рикш имел свою коляску. Дорого стоит. Так дорого, что за всю бедняцкую жизнь не пажить столько денег. А за арендованную коляску владелец отбирал половину заработка.

Все рикши очень тощие. Глаза впалые, вены на руках и ногах вздуты. Остановится на минутку распаленный бегом человек, немного отдышится и снова бежит, обливаясь потом. А под паланкином, надежно укрывающим от жгучего солнца, расположился господин и сердито ворчит, а то и понукает беднягу тростью.