Валентин Масальский - Скобелев: исторический портрет

Более обоснованной выглядит вторая версия. Известно, как — и не без оснований — боялись Скобелева верхи. В то же время они не могли справиться с ним открыто. Нужно было избавиться от него, избежав огласки. Единственным способом было тайное убийство. Подходящим инструментом могла стать «священная дружина» или другая, более законспирированная организация. Такой близкий к Скобелеву человек, как Немирович-Данченко, не сомневался, что смерть Скобелева — дело рук «дружины». В послереволюционное время он даже называл лиц, подписавших приговор. По его словам, это были один из великих князей и граф Боби Шувалов.

Наибольшего доверия заслуживают, на наш взгляд, два упоминавшихся выше источника. Первый — официальное заявление Ф.Дюбюка, опубликованное в журнале «Голос минувшего» весной 1917 г. Приведем теперь полностью этот важный документ.

Смерть Скобелева (письмо в редакцию)

Совершившееся в великие дни русской революции, в марте 1917 г., падение дома Романовых невольно заставляет вспомнить об одной попытке свержения этой династии в царствование Александра III, — о замысле Белого Генерала. Вот что я слышал из уст незабвенного председателя Первой Государственной Думы Сергея Андреевича Муромцева,

Правительство Александра III, уверившись в том, что М.Д.Скобелев замышляет сделать переворот и свергнуть династию Романовых, учредило особый негласный суд из сорока лиц. Этот суд «Сорока» большинством в 33 голоса приговорил Белого Генерала к негласной смертной казни и поручил полицейскому офицеру привести приговор в исполнение. Палач блестяще справился со своей задачей, за что получил следующий чин и большое денежное вознаграждение.

М.Д.Скобелев, приехав в Москву и остановившись в гостинице Дюссо, поздно вечером отправился на Петровку в гостиницу «Англия» для кутежа с известной ему женщиной, получившей впоследствии кличку «Смерть Скобелева». Белый Генерал и его собутыльница проводили время весело и шумно. Одновременно с этим, в соседнем номере вела себя также бурно какая-то компания, которая вдруг начала кричать «ура» и провозглашать здравицы народному герою. Скобелев заинтересовался соседями и, узнав от лакея, что компания состоит из пяти молодых московских купчиков, послал им в благодарность за чествование пять бокалов шампанского. С тем же лакеем был прислан ответный бокал шампанского; Скобелев выпил его залпом и тотчас же скончался. Под видом купчиков кутили сыщики, а в шампанское была прибавлена большая доза цианистого калия.

Все официальные сообщения и разные слухи о смерти Скобелева — измышление полиции.

Ф.Цюбюк.

Второй документ — почему-то не опубликованное письмо генерала К.Блюмера в редакцию газеты «Утро России», посланное в опровержение описания обстоятельств смерти Скобелева, в котором доказывался ее естественный характер, а сам Скобелев был представлен больным и припадочным человеком. Письмо это довольно длинное, приводить его полностью нет необходимости. Основные мысли автора таковы: «Скобелев был очень вынослив и отличался вообще весьма крепким здоровьем, он никогда не страдал ни сердечными, ни какими бы то ни было припадками». Во всех отношениях он был нормальным человеком. Полицмейстер Огарев нарушил свои обязанности, требовавшие сохранения в неприкосновенности всей обстановки, в которой застигла Скобелева смерть, и, завладев его телом, перевез его в гостиницу Дюссо. Следователь Побидимов не провел законного следствия. Вскрытия тела проведено не было. Преданный Скобелеву черногорец доктор Гвоздянович, уверенный в преступлении и настаивавший на своем присутствии при вскрытии тела, был отстранен от дела, «печати было приказано молчать и — Святая дружина восторжествовала! Так трагично погиб, в цвете лет, от рук наемных убийц, славный русский герой…».

Как видно, в обоих письмах даются очень близкие описания. Правда, в одном пункте К.Блюмер информирован недостаточно: вскрытие тела, как мы знаем, производилось. Но и это была не судебно-медицинская экспертиза, а обычное вскрытие, проведенное единственным специалистом в присутствии нескольких лиц, не причастных к медицине. К тому же оно было проведено келейно, без должной гласности, чем и объясняется, что К.Блюмер о нем даже не знал. Во всем остальном его доводы действительно говорят об отсутствии обстоятельного расследования.

Выглядит как будто убедительно. Но только выглядит, только кажется. Нельзя не видеть, что оба автора не располагают никакими документальными доказательствами и пользуются опять-таки всего лишь слухами. Дюбюк ссылается на умершего Муромцева, Блюмер — на недопущение к вскрытию Гвоздяновича, что также ничего не доказывает, хотя оба руководствуются хорошими намерениями. Утверждение Немировича-Данченко сенсационно, но также звучит бездоказательно. Надо учитывать, что после падения династии ей приписывали все нераскрытые преступления, все вообще мрачное, что было в истории России. Всё валили на проклятый царизм. И оба указанных письма выдержаны в том же разоблачительном духе. Важно и то, что характер деятельности «священной дружины» никак не похож на возможность совершения ею такого тяжелого и так ловко осуществленного преступления. Дружина была бездеятельной, никаких мало-мальски крупных, заметных убийств революционеров не произошло, это были действительно всего лишь лоботрясы. 7 декабря 1882 г. стало известно о самороспуске дружины. Да и отношение верхов к Скобелеву не было таким простым, скорее — двойственным: его опасались, но в то же время и ценили, он был нужен, в критическую минуту заменить его было бы некем. Не учитывать этого высшие сферы не могли. Никакой «суд сорока» не посмел бы взять на себя ответственность за такую преступную инициативу. Все-таки закон в России был. В итоге приходится сделать заключение о несостоятельности и второй версии. Отсутствие убедительных доказательств не снимает вероятности убийства. В последнее время в печати появлялись указания на то, что убийство было делом рук масонов, были и обещания опубликовать книгу документов (например, в журнале «Слово»). Но пока этих документов нет, остается считать вопрос открытым.

Вернемся теперь к злополучному миллиону и к судьбе состояния Скобелева. Документы ЦГИА несколько проясняют этот вопрос. «Суд признал наследниками к имуществу генерал-адъютанта М.Д.Скобелева три его родные сестры: княгиню Белосельскую-Белозерскую, супругу флигель-адъютанта Шереметьеву и графиню Богарне, каждую в 1/3части». Было образовано «Главное управление наследниц генерала Скобелева». Управляющим сестры поставили Р.А.Мазинга, контролером по имениям А.Г.Голубенцева, вводом наследниц во владение занимался барон К.К.Врангель, опекуном назначили П.П.Дурново (управляющий департамента уделов). Отсутствие среди этих лиц И.И.Маслова, который при жизни Скобелева был его поверенным в делах, по-видимому, подтверждает его невменяемость. Главное богатство составляли имения. Их было много (в Рязанской, Калужской, Воронежской, Тамбовской губерниях и майорат в Царстве Польском), в том числе родовое имение Чернышино в Калужской губернии, доставшееся еще от прабабки. Все они были в целости (любимое Скобелевым Спасское получили Белосельские-Белозерские). Что же касается активов в виде банковских вкладов, ценных бумаг и золота, то они оказались невелики: в Москве, например, на сумму 52 832 рубля, в Минске — на такую же примерно сумму, еще небольшие суммы. Основная их часть пошла на оплату долгов по векселям. Небольшая величина активов как будто бы согласуется с операцией по накоплению крупной суммы наличными (есть и документы о продаже И.И.Масловым принадлежавшего Скобелеву хлеба). С другой стороны, нельзя не учитывать, что операция представляла собой не разовое, а длительное дело, выполнявшееся И.И.Масловым в то время, когда он был еще здоров. И конечно же, как деловой человек (управляющий Московской удельной конторы), он не мог не знать, что каждую вновь поступившую сумму следует хранить в банке, а не держать дома наличными. Приходится с осторожностью отнестись и к утверждению Д.Д.Оболенского, что «И.И.Маслов так и не приходил в себя и умер сумасшедшим, пережив Михаила Дмитриевича на десять лет. А миллион так и канул в вечность бесследно». По крайней мере первому из этих утверждений есть убедительное опровержение. Умерший в 1891 г. И.И.Маслов завещал около полумиллиона рублей на развитие народного образования в знак «глубокого сочувствия великим реформам Александра II». Уже тот факт, что по законам Российской империи, как и всякой другой страны, душевно больной человек не имел права распоряжаться своим состоянием, говорит о том, что версию о сумасшествии И.И.Маслова, длившемся до его смерти, следует исключить. Сопоставим с этим фактом нам уже известный: отправляясь в Закаспийскую экспедицию, Скобелев сделал И.И.Маслова своим душеприказчиком и завещал крупную сумму на дело народного образования. Сопоставление наводит на весьма правдоподобную мысль, что указанные полмиллиона есть часть скобелевского миллиона. Так что хотя ничто не опровергает рассказ Д.Д.Оболенского о накоплении наличного миллиона и кое-что его даже как будто косвенно подкрепляет, есть основания сомневаться в пропаже этой суммы.