Алекс Гольдфарб - Саша, Володя, Борис... История убийства

Меня озадачила уверенность Бориса в искренности Путина; ведь этот наш разговор происходил уже после Сашиной смерти. Две вещи не совмещались в одном образе: Путин — бескорыстный друг, пришедший на помощь, и одновременно — заказчик изуверского убийства?

— В том-то все и дело! — воскликнул Борис, просияв, будто только что доказал теорему. — Пойми, Володя — человек страстный, максималист. Его в КГБ учили верности и преданности, а также ненависти к врагам. Я тогда для него был свой, а Саша стал враг. Он его и убил — вот тебе и вся мораль. И тогда и потом он был верен себе. Я это потом понял, когда сам оказался в списке врагов.

Итак, со дня рождения Лены, Путин стал полноправным членом “семьи”. И быстро доказал, что обладает незаменимыми качествами для решения насущных проблем: знает, например, как отразить атаку Скуратова.

НИКОМУ ДОПОДЛИННО НЕ известно, откуда взялась эта видеозапись. Борис узнал о ней, когда в Кремле об этом уже вовсю перешептывались. В “Президентском марафоне” Ельцин пишет, что “порнографическая пленка”, на которой человек, похожий на генпрокурора Скуратова, развлекается с двумя проститутками, просто “попала в руки” руководителя администрации генерала Бордюжи в конце января 1999 года. По словам Ельцина, видеозапись сделали “друзья из числа банкиров и бизнесменов… [которые] воспользовались слабостью” прокурора.

Московский еженедельник “Аргументы и Факты” позже отметил, что качество черно-белого изображения было настолько низким, что эту запись могли сделать только спецслужбы, у которых “нет средств на закупку новой аппаратуры”.

Хорошо осведомленный журналист и депутат Госдумы Юрий Щекочихин в “Новой Газете” утверждал, что человек, отснявший пленку, был агентом ФСБ в окружении самого генпрокурора и позднее получил в награду важный пост в аппарате Путина в Кремле.

Кто бы ни был автором записи, она сыграла свою роль в истории, став очередной ступенькой в восхождении Путина к власти.

1 февраля 1999 года генерал Бордюжа пригласил Скуратова в Кремль и продемонстрировал ему пленку. Скуратов тут же написал заявление об отставке, которую, согласно Конституции, должен был утвердить Совет Федерации. Заседание Совета было назначено на 17 марта. А накануне поздно вечером видеозапись показали по государственному каналу РТР с рекомендацией не смотреть детям до 18 лет.

Однако скандал ударил по Ельцину сильнее, чем по самому Скуратову. На следующее утро голосование в Совете Федерации обернулось для Кремля унизительным фиаско. Скуратов объявил, что заявление об уходе написал под давлением, и сенаторы 142 голосами против шести отклонили отставку генпрокурора.

“Операцию по нейтрализации Скуратова провалил генерал Бордюжа… Теперь следует ожидать чистки администрации,” — писала, суммируя московские слухи, газета “Москоу Таймс”.

И действительно, Ельцин тут же уволил Бордюжу. Он вызвал Скуратова, Примакова и Путина к себе в больницу. Его не поставили в известность о существовании пленки, сказал он, но раз уж скандал разразился, то Скуратову лучше уйти. Тот ответил, что видеозапись сфабрикована. Это было его первой ошибкой. Ельцин тут же поручил Путину произвести анализ подлинности пленки силами ФСБ. И тут Скуратов совершает вторую, роковую для себя ошибку. Он пытается шантажировать президента, прозрачно намекая, что если тот позволит ему остаться, то он, в свою очередь, закроет “дело Мабетекса”.

Сцена в больничной палате, описанная Ельциным, достойна гоголевского “Ревизора”. Прокурор, смущаясь, объясняет президенту, что пришедшему на его место новому человеку “не удастся уладить такое сложное дело”, как история с “откатом” за контракт на реставрацию Кремля. При этом имя Татьяны вслух не произносится. Президент не сразу понимает, о чем идет речь, так как не знает или не хочет верить, что в деле замешана его дочь. Путин же и Примаков прекрасно понимают, что имеет в виду прокурор: если разразится скандал, то Татьяна безусловно будет в него втянута.

Ища поддержки, прокурор поворачивается к премьер-министру: “Евгений Максимович, ну скажите же вы Борису Николаевичу!”

Присутствующий при этом глава ФСБ безмолвствует; и без слов ясно, что его акции идут вверх, ведь он на стороне президента “по умолчанию”.

Примаков, почувствовав, что прокурор ступил на зыбкую почву, после паузы отвечает: “Если бы мне Борис Николаевич сказал, что не хочет со мной работать, я бы ушел, не раздумывая. Вы должны уйти, Юрий Ильич”.

— А вы, Евгений Максимович, меня предали! — невольно восклицает Скуратов.

Тут-то до Ельцина доходит, что между премьер-министром и генпрокурором имелись особые договоренности.

Сцена в больнице стала началом конца Примакова. А Скуратов, которому теперь уже нечего было терять, так и не согласился подать в отставку и решил дать Ельцину бой, войдя в открытый альянс с оппозицией.

Потребовалось восемь месяцев на то, чтобы Кремль добился от Совета Федерации согласия на увольнение Скуратова. Обработкой сенаторов занялся новый руководитель президентской администрации Александр Волошин, еще один протеже Бориса. Тем временем Скуратов продолжал свои скандальные расследования, сопровождая их шумной кампанией в СМИ, чем окончательно истребил в народе остатки симпатий к Ельцину. Рейтинг президента упал до однозначных чисел. Россия скатывалась в политический хаос.

Внешний мир, впрочем, не обращал на кремлевскую мыльную оперу никакого внимания. На мировом рынке секс-скандалов, где доминировала история с президентом Клинтоном и Моникой Левински, приключения всего лишь генпрокурора, не имели никаких шансов Единственным российским руководителем, попавшим в эти дни в заголовки западной прессы, был Примаков, который 23 марта на пути в Вашингтон развернулся прямо в воздухе и полетел обратно в Москву в знак протеста против американских бомбардировок Сербии. Это еще более добавило ему популярности среди националистов и коммунистов. Но Ельцин, который во время больничной сцены убедился, что премьер ведет двойную игру, все же не решался уволить Примуса. У него попросту не было подходящего кандидата ему на смену. Поиски политической альтернативы Примакову стали главной заботой “семьи”.

Вскоре Путин пошел на повышение. 29 марта Ельцин назначил его секретарем Совета безопасности, сохранив за ним пост Директора ФСБ. Теперь под его контроль попал весь силовой блок, в том числе и ситуация в Чечне.

А за четыре дня до этого, 25 марта 1999 года, Саша Литвиненко был арестован на одной из московских улиц. Его обвинили в превышении служебных полномочий и нанесении телесных повреждений подозреваемому в 1997 году. Борис в это время находился в Париже, куда скрылся еще в середине марта, опасаясь ареста по делу Аэрофлота.