Леонид Дубровин - Пикировщики

Запомнился мне один из эпизодов тех дней. Летчик 119-го бомбардировочного авиаполка младший лейтенант А. А. Бабич временно не имел со своим экипажем боевого самолета и как-то упросил меня слетать в бой на моей «пешке». Я хорошо знал Бабича, не раз убеждался в его высоком боевом мастерстве и согласился:

— Ну что ж, лети. Машина хорошая. Не форсируй только без нужды моторы, следи за расходом горючего. Кстати, расположение промежуточных аэродромов не забыл?

— Нет, не забыл... — ответил он и ушел на задание.

Волнение мое началось чуть позже — когда группа полка возвратилась с задания без Бабича, а еще больше усилилось после того, как мне доложили, что самолет, управляемый им, отвалил от девятки возле деревня Сырокоренье. Там неподалеку базировались самолеты связи, и площадка для посадки Пе-2 не годилась. Я знал эту площадку. Ограниченная по размерам, она имела закрытые лесом подходы, так что даже «кукурузники» садились на нее с трудом.

Через некоторое время от связистов поступила телеграмма, в которой сообщалось, что Бабич приземлился нормально. По приказанию командира дивизии на место посадки вылетел старший инженер соединения инженер-подполковник Н. А. Зиханов.

— Все в порядке, — доложил он после возвращения. — Экипаж невредим, самолет в полной исправности. Сели из-за того, что израсходовали все горючее.

— Что будем делать с самолетом? — спросил генерал Андреев.

— Взлететь с площадки невозможно, придется буксировать по полевой дороге на истребительный аэродром, а потом уж взлетать, — ответил Зиханов.

Когда старший инженер передавал в полк распоряжение комдива об отправке на площадку технической команды, оттуда вдруг сообщили:

— Бабич только что прилетел!

— Как прилетел? На чем?

— На Пе-2 полковника Дубровина.

Факт оставался фактом. Как потом выяснилось, перед взлетом летчик и штурман тщательно измерили длину площадки, включая ее продолжение — участок, заросший молодым сосняком, выгрузили из самолета все лишнее, залили в баки бензина ровно столько, чтобы долететь до своего аэродрома, оставили на земле стрелка-радиста и взлетели...

Так вот приходилось нам работать в те напряженные дни Белорусской операции. Именно тогда, помню, в нашу дивизию прибыло большое пополнение девушек. Они выполняли обязанности мотористов, мастеров по вооружению, электрооборудованию, работали в штабах и даже летали в качестве стрелков-радистов.

Окруженные вниманием и заботой однополчан, девчата быстро освоились со своими обязанностями, не гнушались никакой, даже самой тяжёлой, явно не женской работой — и бомбы подвешивали, и моторы заменяли. А на первых-то порах в темные ночи восемнадцати — двадцатилетним девушкам просто жутко было нести службу по охране самолетов и объектов.

Вспоминаю москвичку И. Д. Политову. Поначалу служила она радиотелеграфисткой в 244-м батальоне аэродромного обслуживания. Знаком «Отличный связист» был отмечен ее ратный труд в этом батальоне. Но, глядя, как уходят в небо наши пикировщики, Идея Политова все чаще задумывалась о боевой работе непосредственно на самолете. И вот сначала робкие, а потом настоятельные просьбы: пошлите учиться на летчицу. Наконец ей разрешили и перевели в 122-й бомбардировочный авиаполк стрелком-радистом.

Энергично взялась Политова за изучение самолета, его вооружения, теории воздушной стрельбы. В тире девушка метко поражала мишени, силуэты фашистских самолетов. Хорошие результаты она показала и в стрельбе по буксируемому в воздухе конусу. За войну Идея Политова совершила 65 боевых вылетов. Орден Красного Знамени, медали «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга» и другие награды были вручены бесстрашному стрелку-радисту. После войны Идея Дмитриевна Политова стала доцентом, ученым секретарем Ученого совета Тимирязевской академии.

Отважно сражалась и ее боевая подруга стрелок-радист старший сержант Виктория Тикутьева, уроженка города Тулуна Иркутской области. Летала она в экипаже вместе с младшими лейтенантами летчиком Чернышевым и штурманом Козловым. В Белорусской операции совершила 17 боевых вылетов. Однажды их самолет был подбит и от удара о землю загорелся. Ценой неимоверных усилий Виктория вытащила из горящей машины беспомощных от ран боевых друзей и оказала им первую помощь. Орденом Славы III степени и медалью «За отвагу» наградили сержанта Тикутьеву. 18 марта она поднялась в воздух, и самолет взял курс на Кенигсберг. Из того полета Виктория не вернулась...

Не имея возможности рассказать о всех отважных девчатах нашего гвардейского соединения, назову лишь некоторых из них. Это капитан медицинской службы Любовь Швецова, моторист Татьяна Крюкова, оружейницы Анна Пяткова, Наталья Лазеева, Мария Павлова, Анна Вагайцева, Александра Королева, специалисты по электрооборудованию и приборам Мария Крамаровская, Мария Галошина, Анна Долгих, Евгения Ковалева, Анна Фалалеева, Александра Сурикова, парашютоукладчицы Полина Рогозина. Елена Грачева, связистка Ольга Бухлицкая, секретарь политотдела Проня Данилко, машинистка штаба Лиза Мурашева.

Фронтовой, отнюдь не женский труд многих наших девчат я не раз ставил в пример пилотам и техникам. Старался почаще с ними встречаться, вникать в их заботы, по заслугам отмечать боевые успехи.

Считаю своим долгом добрым словом отозваться и о неутомимых организаторах партполитработы, о которых отдельно рассказать в этих воспоминаниях не представилось возможным. Среди них те, кто крепко держал и штурвал боевого самолета — заместители командиров полков по политчасти подполковник А. Г. Невмержицкий, майор Д. Д. Ёркин, парторги частей капитан В. А. Басараб, старшие лейтенанты Н. И. Пруцков, В. Д. Григорьев, комсорги старшие лейтенанты И. К. Гончаренко, Н. М. Химиц. Как и все остальные пилоты, они вступали в бои, горя одним желанием — поскорее прогнать врага с родной земли.

. В своей агитационно-пропагандистской и воспитательной работе с личным составом в дни Белорусской операции партийные и политические работники дивизии уже широко применяли оборудованные радиоустановками агитмашины, использовали письма, приходящие от родных и близких, публикации в периодической печати, передачи Всесоюзного радио.

23 июня, в день начала наступления, в армейской газете появилась публикация, о которой я не могу умолчать. «Когда советские войска освободили от оккупантов родные места офицера Григория Дубовца, — сообщала газета, — он послал своей жене Даше сразу несколько писем. Долго не было ответа. Наконец Дубовец получил ответ, но не от жены, а от своей бабушки. Воин! Письмо, адресованное на имя старшего лейтенанта Дубовца, адресовано и тебе. Прочти его и мсти проклятым гитлеровцам, беспощадно уничтожай фашистского зверя!»