Николай Долгополов - Абель — Фишер

— И прекрасно. Потому что как раз эта фамилия проходит по списку немецкого дворянства.

— Однако вы были и инспектором Кляйнертом. Именно этому скромному западногерманскому госслужащему удалось каким-то непонятным образом «выправить» бумаги на советского нелегала Георгия — замене Абелю, который благодаря им проник в США. Действовал там чуть не 15 лет и так и не был разоблачен. Как вы сделались инспектором? И как получилось, что, совершив задуманное, куда-то исчезли, не вызвав подозрений, несмотря на всю систему признаков?

— Мы очень старались, чтобы получалось. Ну, вот сейчас мы с вами встретились, затрагиваем темы довольно деликатные. А до этого мне позвонил наш общий знакомый, который, судя по всему, к вам хорошо относится, и попросил меня принять Николая Долгополова. Почему вы думаете, что приблизительно такое невозможно и в Германии? Мы с вами сидим, работаем. Или, чтобы вам было еще понятнее: вышестоящий московский начальник налогового управления присылает своего представителя в какую-нибудь подчиняющуюся ему организацию другого города. Вот так же и в случае с инспектором Кляйнертом. Было очень трудно на определенном этапе заинтересовать Запад личностью Георгия. И мы обсуждали это с одним из руководителей управления нашего берлинского аппарата, у которого и родилась смелая идея. Поехали мы вместе к восточным немцам в их управление. Это была своего рода проверка моего знания немецкого языка. Долго мы проговорили, в том числе коснулись одного из местечек, куда мне, возможно, и нужно было выехать — создать ситуацию отправки Георгия на Запад, чтобы она для них сделалась очевидной. Прямо висела в воздухе. Закончился весь этот тест тем, что под конец наш руководитель спрашивает: «Ну как, сойдет он за немца?» И немецкий генерал «женил» меня на внедрение в этот пункт пересылки корреспонденции, сказав: «Пусть идет».

— Путь пересылки — в ГДР?

— Нет, это уже было в ФРГ. Состоялись соответствующий разговор, необходимая переписка и, наконец, приезд ровно на две недели. Я пошел и выдержал.

— Но в привычной для западногерманских коллег герра Кляйнерта среде, в пункте специальной связи, через который проходит вся официальная служебная почта, появился человек им незнакомый. Одно это вызывает настороженность. Да и пункт этот наверняка под контролем спецслужб.

— Я был соответствующим образом подготовлен. Обеспечен надежными документами. Получил требуемое направление. И приняли меня, на новое место прибывшего, тепло. Сел и принялся за свою новую работу. Ходил вместе со всеми, дежурил.

— Вы написали, что, «перехватив документы проверки и направив необходимые для внедрения Георгия на Запад подтверждения, инспектор Кляйнерт возвратился в Восточный Берлин». Почему вы уехали? Такая была легенда?

— Уехал в связи с окончанием служебной командировки. В чем состояли эти 14 дней? Мне надо было увидеть, что документы на Георгия поступили, посмотреть, как они выглядели. Хотя я сам на раннем этапе принимал участие в их подготовке. И переправить документы дальше, проконтролировать, что они ушли в нужный концерн. Все это удалось.

— Концерн американский?

— Нет, западногерманский. Притом удалось завязать хорошие отношения, наладить контакты с людьми, работавшими в этом пункте, контролировавшемся их спецслужбами. Когда сделал свое дело и пришла пора уезжать, даже отходную устроил. Немцы, как и я, любят повеселиться. Посидели, пивца попили. Все нормально. Дрожь в сердце, конечно, ощущалась. Не дай бог сорвется! Но ситуация была разыграна правильно. Потом, после того как был перехвачен ответ о том, что «ожидаем вашего приезда», начали уже решать вопросы следующего этапа: приезда Георгия на работу в этот концерн и дальнейшего прыжка в США. С начала работы там это заняло у него примерно года полтора.

— Но вас-то в этом пункте могли же проверить.

— Если бы я где-то ошибся, то наверняка. А я очень старался. Знаете, к вам просьба: хватит про меня.

— Юрий Иванович, если хватит про вас, то позвольте об этом самом Георгии. О нем в соответствующей литературе упоминается, но как-то непонятно. Известно только, что проработал полтора десятка лет в США, создал там какое-то предприятие и в конце пребывания стал чуть ли не главой или даже хозяином некого суперсекретного предприятия.

— Все почти правильно. Он был главой фирмы, выпускающей американские ракеты «Трайдент». Въехал в США, когда Абеля меняли. Георгия, он точно следовал легенде, там не любили только за одно — нацистское прошлое. С работой же он справлялся прекрасно. И с нашей, и с той, что пришлось выполнять на месте.

— А по этим вашим уточнениям личность Георгия нельзя вычислить?

— Никоим образом. В создании ракеты участвовало около двух тысяч фирм. К тому же он умер.

— Там, в Штатах?

— Здесь. Нелегально проработать 15 лет в зарубежье, выдержать страшные нагрузки, огромное психологическое перенапряжение, вернуться и умереть здесь от перитонита: поехал к родственникам в Ленинград и…

— Вы до сих пор говорите об этом с болью.

— Мы были большими друзьями.

— Он — русский?

— Наш нормальный российский мужик в годах и с серьезными ошибками в немецком языке, которого еще надо было сделать иностранцем. Приходилось ему все время на эти вещи указывать, и он заверял: все будет устранено и сделано так, как надо. И мы упорно продолжали, тем более что был Георгий хорошим специалистом в своей области.

— В какой?

— Он был техник. Тесно связан с тем, что сегодня именуется инновациями. С учетом его особенностей и состояния немецкого языка потребовалось ему найти помощницу. Женщина — немка с хорошим, скажем так, местным произношением ею и стала, прикрывая изъяны в его языке.

— Но вы же сами говорите, что западные немцы умело раскалывали всех, к ним приезжавших, по определенным признакам.

— И поэтому нам приходилось работать. Начинали мы с ней, объясняли некоторые моменты, а она тебе на немецком: «Это комично». Привязывала это все к публикациям в литературе, к событиям, происходившим давным-давно. Принимались довольно интересные меры безопасности, условные сигналы, и она все это понимала. Благодаря некоторым моим усилиям она перестала смотреть на разведку скептически, как в ранней молодости. А потом, когда пришла пора, мы их с Георгием познакомили. Смотрели внимательно, придирчиво, настороженно. И, знаете, на первых порах они ссорились.

— Она была замужем?

— Нет. У него в России оставалась семья — жена и сын. Он после всего вернулся к ним. А с ней было очень интересно. Вижу прямо как живую: симпатичная женщина выше среднего роста…

— И, конечно, блондинка, фрау Эльза.

— Не блондинка, была она темно-русая. Но самая что ни на есть фрау Эльза. Домашняя, именно такая, которая была нужна Георгию под его внешний вид. Способная девчонка. Я, когда работал в Нью-Йорке, иногда бывал около их дома. Проеду мимо окон, посмотрю.