Анатолий Куликов - Тяжелые звезды

Узнав, что в Саратовской области был открыт памятник Петру Столыпину, я послал устроителям этого мероприятия приветственную телеграмму. Жаль, что не удалось съездить туда самому, но хотя бы так я подчеркнул: имя и дело Столыпина до сих пор очень много значат для России и лично для меня.

Другой мой предшественник, деятельность которого на посту министра внутренних дел СССР, как кажется мне, принесла много пользы и стране, и милиции, и внутренним войскам — это Николай Анисимович Щелоков, генерал армии, руководивший МВД в течение долгих шестнадцати лет. Я не знаю доподлинно, что произошло в конце его, карьеры когда лишенный всех званий и наград, кроме боевых, он собственноручно поставил точку в своей судьбе, но, как и многие офицеры, подраставшие в пору его могущества — я видел и чувствовал результаты государственной работы Щелокова. Не мифы, а его дела я и возьмусь оценивать, отмечая прежде всего первые годы его руководства МВД страны. Строго говоря, только при нем офицер милиции почувствовал себя человеком: с именем Щелокова связаны и выплаты за специальные звания, и массовое строительство жилья для сотрудников внутренних дел, иные социальные гарантии. Если кто и возразит: дескать, это мелочи, достойные лишь внутриведомственной похвалы, но из таких мелочей и складывается репутация сильной системы, с которой десятки тысяч людей накрепко связывают свою судьбу. Они по праву гордятся своей работой. Своим социальным статусом. Без колебаний они идут в бой с преступниками, твердо рассчитывая на то, что их самопожертвование будет оценено по достоинству, а их семьи в случае гибели или увечья не останутся без помощи. Это очень сильный мотив. Без него все расползется по швам…

Не исключаю, что в последующем у Щелокова и были какие-то серьезные ошибки и провинности, обусловленные прежде всего его высоким положением в партийно-хозяйственной иерархии государства. В тот день, когда министром стал я, жизнь Николая Анисимовича Щелокова и его трагическая гибель уже являлись далекой историей и мало кого волновали. В нынешней исторической эпохе его имя, во многом мифологизированное и очень сильно запачканное — кажется только символом стагнации. Но я уверен, что всякого человека надо судить справедливо — без оглядок на посмертную славу. Хорошее должно жить и служить потомкам. Худое — если оно есть — тоже должно служить нам уроком и напоминанием, что каждому из нас когда-то придется подводить жизненные итоги.

Честно говоря, я счастлив тем, что должность министра внутренних дел никак не искалечила меня, а мне не пришлось повторить участь многих моих предшественников, из которых мало кто кончил добром… Я рад, что совесть моя чиста: нигде не сподличал, никого не обманул. И в любом уголке России, и за рубежом — мне нигде не нужно прятаться от человеческих глаз или оправдываться за ошибки и просчеты. Это я воспринимаю как кредит доверия, как запас собственной прочности на будущее.

Везде принимают меня радушно, и я чувствую, что в этом нет наигрыша или дежурного гостеприимства. Когда после своей отставки с поста министра я оказался по делам в США, директор ФБР Луис Фри, узнав о моем приезде в Вашингтон, прервал свой отпуск и устроил в мою честь прием в своей штаб-квартире. Так же и министр внутренней безопасности Израиля Агвидор Кахалани, когда я приехал в эту страну, мгновенно вышел на меня и сообщил, что будет обижен, если я не приму его предложения прийти на товарищеский ужин.

Хлопоты Фри и Кахалани по поводу моей персоны можно назвать и обычной вежливостью. Можно попробовать объяснить еще и прагматизмом западных «спецслужбистов», надеющихся выведать у бывшего и, возможно, обиженного властью министра какие-то новые «секреты Кремля». Но я-то видел, что это были искренние знаки внимания российскому генералу, имидж которого с их точки зрения непоколебим, а отставка никак не связана с позором, с грязью или бесчестием. В противном случае они бы оббежали бы меня за версту.

Это то, что касается своего места в списке руководителей российского МВД. Не стану скрывать, мне хотелось, чтобы время моей работы на посту министра не было ознаменовано никакими потрясениями. Это не значит, что следовало оставить в неприкосновенности очевидные изъяны системы, среди которых самыми серьезными мне казались и коррумпированность довольно большой части сотрудников внутренних дел, и низкая эффективность борьбы с преступностью, и бездушие, так часто проявляемое милиционерами к согражданам.

Технология министерской работы была мне в принципе известна. Все-таки до своего назначения я два с половиной года был заместителем министра, и этот ранг, помимо дополнительных властных полномочий, давал возможность неплохо изучить те направления деятельности Министерства внутренних дел, которые раньше не касались меня напрямую: уголовный розыск, борьбу с организованной преступностью, экономическими преступлениями и незаконным оборотом наркотиков и многое-многое другое.

Во-первых, в МВД существовало правило, предписывающее всем заместителям министра, если они не находились в командировке с ведома руководства, докладывать на еженедельном совещании, проводившемся по понедельникам в кабинете министра, обстановку, складывающуюся в зоне их ответственности. Я, будучи командующим внутренними войсками, в свою очередь информировал о наиболее крупных боестолкновениях с бандитами, происшествиях и потерях, проблемах материального обеспечения и планах на текущую неделю. Примерно также выстраивали свои доклады другие мои коллеги по министерству. Поэтому общая картина в масштабе страны была понятна всем и круг информированных лиц хоть и не был широк, но был достаточен для того, чтобы обеспечить взаимозаменяемость всех высших чинов министерства. За рамками таких докладов оставались какие-то совершенно секретные детали конкретных операций или политических решений деликатного свойства, но это никак не влияло на стратегию и тактику управления министерством.

Я много ездил по стране, знал многих руководителей субъектов Федерации и руководителей региональных министерств и управлений внутренних дел. Неплохо разбирался в обстановке на местах и не ленился интересоваться жизнью людей, которая была обусловлена территориальными, экономическими и национальными особенностями того или иного региона России.

Во-вторых, каждый из заместителей министра время от времени исполнял важную обязанность дежурного по министерству. А значит, принимал доклады от структурных подразделений, во что-то вмешивался, что-то утрясал, что-то брал на заметку. Жизнь страны, расположенной в одиннадцати часовых поясах, круглосуточная работа мощного министерского механизма — все это также сказывалось на кругозоре дежурного руководителя, когда в силу чрезвычайных обстоятельств он вынужден принимать быстрые и жесткие решения.