Анатолий Куликов - Тяжелые звезды

Противостоящих им разведчиков было куда меньше. Это были солдаты и офицеры 22-й армейской бригады специального назначения, возглавляемые начальником разведки 58-й армии Северо-Кавказского военного округа полковником А. Стыциной. В результате тяжелейшего боя на участке прорыва (50 метров в ширину) группой А. Стыцины уничтожено 45 боевиков. Начальник разведки был сражен выстрелом из гранатомета и геройски погиб. Вместе с ним погибли еще несколько военнослужащих. Был тяжело ранен и навсегда ослеп один из офицеров. Довольно большая часть бандитов (еще около 30 человек) погибла перед Тереком от огня нашей артиллерии.

Утром, когда вместе с Квашниным и Барсуковым я прилетел туда на вертолете, это смертное поле еще дымилось. Среди заиндевелой травы лежали десятки убитых людей. Один иорданец лежит навзничь, а из открытого рта торчит неразорвавшаяся граната от подствольного гранатомета. Другой — с вещмешком на спине. Но достаточно тронуть мешок, как он расползается, и из него текут на землю тяжелые россыпи автоматных патронов…

Часть прорвавшихся боевиков все же добралась до Терека и переправилась на противоположную сторону, в том числе и по переброшенной через реку трубе газопровода, где их накрывала огнем авиация федеральных войск. Однако Радуеву с группой боевиков (около 60 человек) все же удалось уйти и увести с собой 15 заложников.

Таким образом, в ходе операции по освобождению заложников в городе Кизляре и селе Первомайском было уничтожено 153 боевика (По другим данным — 156. — Авт.), а 30 — захвачено в плен. Банда Радуева, которую он брал в поход на Кизляр, по сути, была разгромлена, а сам Радуев спустя несколько лет был задержан в ходе спецоперации, подвергнут справедливому суду и приговорен к пожизненному заключению.

Тот скептицизм, с которым итоги операции были встречены в российских и зарубежных СМИ, я объясняю прежде всего справедливым негодованием в адрес власти, не сумевшей защитить Кизляр и Первомайское от нашествия бандитов. Да, 82 заложника (По другим данным — 86. — Авт.) обрели свободу, а полторы сотни боевиков нашли свой конец на дагестанской земле. В то же время от рук террористов погибли 28 солдат и офицеров федеральных войск и сотрудников милиции, 11 заложников, еще 95 человек были ранены. Разрушено 250 домов.

Но, что ни говори, эти события выглядели так, что каждый, кому не лень, может ворваться в мирный город, захватить роддом или больницу, а потом диктовать условия целой стране. В своем выступлении на пресс-конференции, прошедшей 20 января, в Москве, в пресс-центре на Старой площади я сказал, что острая реакция общества вполне объяснима. Но никто, — я показал рукой на собравшихся журналистов, — из сидящих здесь не сможет привести пример, когда бы легко и безболезненно удалось решить задачу подобной сложности.

По прошествии нескольких лет мне могут возразить: а как же в Перу, где в ходе антитеррористической операции удалось вызволить несколько десятков заложников, которые удерживались в здании резиденции японского посла? Мне скажут: там несколько месяцев рыли подземный ход, чтобы напасть на бандитов неожиданно. Штурм — там тоже не обошлось без штурма и жертв — готовился долго и тщательно. Что нам мешало столь же обстоятельно и надежно провести собственную операцию в Первомайском? Почему сдались новосибирские милиционеры? Почему атакующие были вынуждены ночевать в стылом январском поле? Почему внешнее кольцо блокирования оказалось слабым? Почему ушли главари?

Объяснить все это можно только скоротечностью событий. Объяснить страшным цейтнотом времени, когда подарком следовало считать каждый час, который можно было потратить на подготовку операции. Руководство Дагестана, пообещавшее бандитам «коридор» для выхода на территорию Чечни, честно говоря, хотело избежать каких-либо боевых столкновений на территории своей республики.

Как только стало известно, что условия боевиков о беспрепятственном выезде в Чечню приняты и определен конкретный маршрут движения, одному из армейских генералов была поставлена задача организовать засаду. Но тогда резко вмешался глава Республики Дагестан М. Магомедов. Его позиция была предельно ясна: пусть бандиты убираются восвояси. Когда в Кизляр прилетели Барсуков и я, Магомедов встретил нас той же просьбой и очень расстроился, когда мы ему твердо заявили, что не намерены выпускать террористов из Первомайского.

Ясно, что бить бандитов надо было в поле, но, как это уже известно, бойцы новосибирского ОМОНА струсили и просто положили оружие на землю. Путь в село был открыт. Вот это моя вина. Вина министра, не сумевшего убедить каждого подчиненного мне милиционера страны, что есть такие мгновения жизни, когда нужно — просто необходимо! — вступать в бой с преступниками. Открывать огонь. Бесстрашно. Решительно. И даже собственной жизни не пожалеть ради общего дела. А эти милиционеры — надо называть вещи своими именами — просто испугались. Когда 10 декабря 1994 года толпа чеченцев-аккинцев в районе Хасавюрта захватила в заложники солдат ВВ из Нижегородского полка оперативного назначения, это еще можно было объяснить неопытностью солдат срочной службы, впервые попавших в подобную переделку. Здесь же почти четыре десятка профессиональных сотрудников милиции — вооруженных и обученных мужиков — подняли руки вверх и расписались в собственной трусости.

По их вине ситуация приняла совершенно другой оборот. Теперь у бандитов в распоряжении было целое село, где можно было держать оборону. Со знанием дела они возвели укрепления, а наши ударные силы, подразделения антитеррористического, войскового и милицейского спецназа, предназначенные для штучной ювелирной работы, в общевойсковом бою использовались уже в качестве обыкновенной кувалды.

События развивались стремительно, и многое пришлось сшивать на живую нитку. Действовал фактор близости Чечни, и нам приходилось отвлекаться на то, чтобы отследить движение боевиков за Тереком и парировать их возможные удары с тыла. Те силы, которыми мы располагали, насчитывали 2700 человек. Из них непосредственно в боевых порядках действовали человек 600–700. Это немного. Поэтому внешнее кольцо блокирования оказалось слабым: заслоны были удалены друг от друга на 1,5–2 километра и насчитывали по 15–20 человек.

Мы не исключали, что чеченские боевики, примут условия нашего ультиматума. И штурм начали тогда, когда поняли, что террористы стали отстреливать заложников. В тех разговорах боевиков, которые нам удалось перехватить, промелькнула фамилия убитого — Быков. Мы сверили по нашим спискам: действительно, есть такой… Милиционер. Еще называют ряд фамилий, совпадающих по нашему списку: дескать, и эти уже мертвы. По радио бандиты дают друг другу указания: «Если что начнется, надо передать, что мы начнем резать омоновцев…», «Пленных выводите, ставьте на позиции впереди. Расстреливайте!»