Анатолий Куликов - Тяжелые звезды

Положение не спасло даже издание книги «Приватизация в России», состоявшееся много месяцев спустя. То, как это происходило, вызвало в обществе очень сильные подозрения: скомпрометированным чиновникам просто бросили спасательный круг… Вот именно: осталось ощущение, что дело нечисто. Недаром отголоски «книжного скандала» и сегодня слышатся в средствах массовой информации, когда в их поле зрения попадает кто-нибудь из бывших соавторов. Некоторые имена на слуху. Их обладатели по-прежнему занимают видные посты.

В государстве, где к подобным вещам относятся щепетильно, даже речи не могло идти о политической реанимации фигур, на которых тяжелым грузом лежат обоснованные обвинения в коррупции. Продажный чиновник не заслуживает доверия. Продажный чиновник должен нести наказание.

Ельцин так выстраивает логическую цепочку своих размышлений о Чубайсе… Сначала — «обидно и нелепо», потом — «Чубайса не отдам», еще дальше, с вызовом — «это будет МОЕ решение». Главный вывод: «Чубайс пострадал только за свои принципы».

Приходят на память слова Григория Явлинского, очень точно характеризующие методы государственного управления, применявшиеся Ельциным в пору его президентства: «Это не демократия. Это Византия!»

Я же был и остаюсь принципиальным сторонником борьбы с коррупцией, какие бы формы она ни принимала. Считаю, что это зло буквально разрушает наше общество. Не подам руки даже другу, если буду уверен, что он — мздоимец.

Поэтому я не стал взирать на лица и в данном случае. В присутствии Черномырдина как-то сказал Владимиру Бабичеву (Не путать с генералом Иваном Бабичевым. — Авт.), заместителю главы администрации президента: «В этом деле есть все признаки состава преступления. Как только Чубайс будет освобожден от должности вице-премьера, против него будет возбуждено уголовное дело».

Эти мои слова Чубайсу передали, и он отнесся к ним со всей серьезностью. Во всяком случае, когда в марте 1998 года Ельциным было принято решение об отставке и Черномырдина, и Чубайса, Анатолий Борисович потребовал от Валентина Юмашева, главы президентской администрации, прибавить к списку увольняемых и мою фамилию: «Если уходить, то только вместе с Куликовым. Иначе он меня посадит!..»

Причиной моей отставки в марте 1998 года стало категоричное требование Чубайса: «Куликов тоже должен уйти!» Об этом мне рассказывал сам Юмашев, не скрывая, что до разговора с Анатолием Борисовичем ни он, ни Ельцин не собирались даже поднимать вопрос о замене министра внутренних дел.

Цитата из книги Б.Н. Ельцина:

«В последние месяцы 97-го особенно обострились отношения Чубайса с министром внутренних дел Анатолием Куликовым. Он был активным противником приватизации, да и всей либеральной экономики. Не раз выступал на заседании правительства не просто с критикой экономических реформ, но и с открытыми обвинениями: мол, политика молодых реформаторов способствует злоупотреблениям, разваливает страну, плодит нищих и преступников и так далее. Анатолий Борисович отвечал ему так же резко.

И в какой-то момент я понял, что с этим все более и более разраставшимся конфликтом надо кончать. Силовой министр, взявший старт в своей карьере во время чеченских событий, совсем не устраивал меня в роли главного спасителя экономики. С такими методами и с такой экономической идеологией можно было далеко зайти. С другой стороны, постепенно выдыхался и Чубайс. Лишенный Министерства финансов, он оставался идеологом реформ, но уже не мог быть их мотором. А мне был необходим именно мотор. Так созрела идея: отправляя в отставку правительство Черномырдина, вместе с ним отправить в отставку и обоих вице-премьеров — и Чубайса, и Куликова. Уравновесить две крайности, убрать из раствора оба химических элемента, которые грозили взорвать всю лабораторию».

Мой комментарий:

Стоит задуматься: может, и вправду несовместимость А.С. Куликова и А.Б. Чубайса носила исключительно личный характер. Может быть, взаимная ненависть просто застила нам обоим глаза и начинала вредить интересам дела?

Нет, это не так.

По-своему я ценю Анатолия Борисовича Чубайса. Это, несомненно, примечательный человек. Он умен и напорист. В числе самых талантливых его работ — собственный имидж незаменимого управленца и мотора ельцинских преобразований.

Думаю, что народная неприязнь, возникшая сразу после раздачи приватизационных чеков, так называемых ваучеров — очень сильно травмировала Чубайса. Оставившая привкус грандиозной финансовой аферы эта операция, авторство которой в народной памяти навечно связано с именем Анатолия Чубайса, не оставила ему надежд на самостоятельное политическое плавание. Отсюда его подчеркнутый цинизм. Отсюда, образно говоря, нарочито жесткий покрой его менеджерских одежд.

Работая вместе с Чубайсом в правительстве Виктора Черномырдина, я, разумеется, строил свои отношения с Анатолием Борисовичем на основе своих собственных впечатлений и не пользовался слухами.

Ельцин частично прав, когда пишет, что я выступал с резкой критикой. Вот только врагом экономических реформ и противником приватизации я никогда не был. Ничего лучше рынка человечество не придумало. Экономика командного типа провалилась везде, и невозможно отыскать на глобусе — в прошлом и в настоящем — ни одной страны, где бы социализм оказался результативнее капитализма. Но это не означает, что я безмолвствовал по поводу методов, с помощью которых осуществлялись наши экономические реформы. Меня не могло не беспокоить, как проводилась приватизация самых важных отраслей российской промышленности. Нефтяной. Газовой. Металлургической. Ими только и жива сегодняшняя Россия.

Проекты президентских указов о приватизации готовили Чубайс и его команда. Размашистая подпись Ельцина делала этот листок бумаги всесильным и решала судьбу гигантских денежных сумм. Ушлые и расторопные люди в одночасье становились миллиардерами, получая в руки то, что создавалось целыми поколениями россиян.

Политической целесообразностью объяснял Чубайс этот странный процесс приватизации, в результате которого «чужой» предприниматель даже за дорого не мог приобрести того, что «своему» продавали буквально за ломаные гроши.

Мне были отчетливо видны изъяны этих скоропалительных решений, и я попытался поговорить с Чубайсом откровенно. «Анатолий Борисович, — сказал я ему, — подобные методы создают идеальные условия для роста экономических преступлений. Сил правоохранительных органов не хватит, чтобы их перелопатить». Еще упрекнул Чубайса в том, что проданные за бесценок предприятия, которые могли бы отлично работать, при новых хозяевах не дают в государственную казну ни копейки.