Иван Степаненко - Пламенное небо

Делать нечего — возвращаюсь на свой аэродром. Двигатель, весь окутанный облаками пара, еле тянет израненную машину. Толчок при посадке — и двигатель заклинивает. Оказывается, из кожуха охлаждения вытекла вода.

Прибежал авиатехник, удивленно ахнул:

— Ну, Степаненко, родился ты в рубахе, — и добавил:

— Долго пролетаешь!

Вся машина изрешечена пулями, у винта отбит один конец лопасти, обшивка мотора тлеет, двигатель раскален до предела.

Мне и раньше говорили, что с дальней дистанции нечего и пытаться поразить врага: пули «харрикейна», если и попадут в него, то никакого ущерба не причинят. А с близкой? Враг поразит тебя быстрее, чем ты к нему приблизишься. У нижнего и верхнего стрелков наготове крупнокалиберные пулеметы. Пока ты будешь сближаться, он успеет дать по тебе прицельную очередь. Главное — быстрота и внезапность, молниеносный удар сверху, чтобы враг не успел опомниться.

Пулеметы системы «браунинг», установленные на «харрикейнах», были малоэффективны, об этом хорошо знали и фашистские летчики. Однажды они ухитрились сбросить на наш аэродром записку с язвительным обращением: «Иван, не порть краску на наших мощных крыльях».

Бои, проведенные на заграничных машинах над Ярославлем, давали основание говорить не только об их вооружении, но и о тактике, о способах боевого применения. Вскоре по всем этим вопросам у нас состоялась летно-техническая конференция, на которой, кроме участников боев, выступали инженеры, командир нашей дивизии ПВО полковник П. К. Демидов. Накануне он много беседовал с нами, докапывался до мелочей, выясняя, устраивает ли вооружение, с каких углов и дистанций мы открываем огонь, как выходим из атаки. В своих выступлениях участники конференции детально проанализировали первые бои и выработали соответствующие рекомендации. Важность советов и предложений состояла в том, что нужно действовать как можно решительнее, стремительнее сближаться с противником и бить по двигателям с коротких дистанций. В заключение полковник Демидов сказал:

— Вы скажете, у противника длиннее руки — крупнокалиберные пулеметы. В этом отношении должен сообщить, что проводятся исследования, и наши инженеры уже приспосабливают к этим самолетам отечественное оружие.

Такие попытки делались и в нашем полку, они обнадеживали. Перспектива перевооружения обозначалась вполне реальной.

Вскоре мне с командиром эскадрильи Героем Советского Союза капитаном А. А. Морозовым довелось перегонять «харрикейны» на завод, где 7,62-миллиметровые пулеметы «браунинг» заменялись нашими двумя 20-миллиметровыми пушками «швак», двумя крупнокалиберными пулеметами и шестью 82-миллиметровыми реактивными снарядами. Огненные трассы стали намного длиннее и мощнее. На аэродроме летчики шутили: «Английскому Джеку русский Иван пришил длинные руки с большими кулаками. Теперь дело пойдет на лад…»

Наличие на самолетах мощного вооружения позволяло теперь поражать врага и с дальних дистанций. Огонь всегда эффективнее, если он внезапен для противника. Немаловажно и выгодное положение для атаки, чтобы не «мазать» при стрельбе. Во всяком случае, боевые возможности нашего полка возросли в несколько раз, мы стали надежнее прикрывать объекты.

Условия службы в частях войск ПВО страны даже в военное время значительно отличались от условий службы во фронтовой авиации. Молодые летчики по вечерам, освободившись от дежурств, могли изредка посетить театр, кино, концерты. И, конечно, многие учились.

Значительную оживленность внесло появление в полку девушек, прибывших на разные должности: укладчиц парашютов, мотористок, оружейниц, связисток. В воскресные дни и на праздники мы ходили даже на танцы. Это было непривычно и удивительно для фронтовиков.

Противник не оставлял без внимания крупные центры промышленности — Ярославль и Рыбинск. Получив хороший отпор у Москвы и Тихвина в 1941 году, он продолжал угрожать столице и прилегающим городам удавами с воздуха.

Незадолго перед празднованием Первого мая фашисты в который раз попытались вывести из строя ярославский резиновый комбинат, производивший, как известно, покрышки для автомобильного парка всей страны и снабжавший ими фронт. Противник рассчитывал нанести удар по комбинату утром, когда у нашей противовоздушной обороны, как ему казалось, притуплялась бдительность.

На рассвете нас подняли по тревоге. Прозвучал сигнал на взлет. «Юнкерсы» были перехвачены на дальних подступах к городу. Наши истребители действовали методом круговой обороны, чтобы не пропустить врага с любого направления, расстроить его боевой порядок, сбить с боевого курса. Несколько «юнкерсов» удалось перехватить, другие ретировались со снижением, не дойдя до цели, три или четыре упали на землю. Но остальные — наиболее опытные немецкие асы продолжали двигаться по курсу и маневрировать, рассыпая кассетные бомбы.

Бой был тяжелый, затяжной. Бомбовозы огрызались всеми средствами защиты, но наши летчики понимали, что, если не удастся отбить атаку, то смертоносный груз не только разрушит резиновый комбинат, но и унесет немало жизней работающих на нем тружеников. Сознание воинского долга, стремление не пропустить фашистов к городу придавало воздушным бойцам энергию, смелость и решительность.

В составе группы полка действовал один из молодых, но отважных летчиков Амет-Хан Султан. Его действия в воздухе как бы отвечали личному характеру: неспокойному, порывистому, огневому. Амет-Хан привносил в бой азарт, сочетая его с разумным расчетом, отвагой, точно определяя позицию, заходя на вражеские машины с разных направлений.

Затяжной бой, как известно, требует много боеприпасов. А их не хватало. Когда «юнкерсы» все же прорвались к городу, Амет-Хан вдруг увидел: кончается боезапас. Как быть? Выйти из боя? У летчика нет времени на размышления. Самолеты один за другим, выработав горючее, снижались, уходили из боя. Но в его машине горючее еще имеется. Нужно атаковать! Вражеских самолетов остаемся все меньше, один из них действует довольно активно, прорываясь к объекту. Еще минута, и бомбы посыплются на комбинат, на людей, работающих для фронта. Амет-Хан улавливает момент и направляет свою машину на врага. Тот уклоняется от удара, но Амет-Хан заходит вновь и атакует. «Юнкерс» не выдерживает, отваливает в сторону и исчезает в облаках. За ним отходят еще два.

Уже приземлившись, Амет-Хан в нервном возбуждении метался у своей машины, по привычке теребя пальцами черные кудри.

— Надо было таранить!.. — повторял он. — Таранить на подходе к облакам…

Свое намерение Амет-Хан осуществил в последующем бою. Он вылетел на перехват воздушного разведчика ведущим пары. Неожиданно у ведомого, сержанта А. П. Струкова, стал давать перебои двигатель, и тот вынужден был вернуться. Теперь на Амет-Хана ложилась двойная ответственность за охрану города и перехват противника. До боли в глазах всматривался он в горизонт, делал круги, выходил на вероятные направления. Наконец далеко на западе появилась черная точка. Приближаясь, она увеличивалась в размерах, и стало понятно: это противник.