Елена Морозова - Калиостро

В назначенный вечер Марано, захватив с собой лопату, большую холщовую сумку и кошелек с золотом, чтобы умилостивить злых духов, отправился в условленное место к отрогам Монте-Пеллегрино, где его уже ожидал Джузеппе. Облаченный в черный балахон, юный чародей стоял возле курившегося костерка, от которого исходил приятный можжевеловый запах, и проделывал руками энергичные пассы. Завидев Марано, он очертил у входа в пещеру круг и велел положить туда золото. Затем, пробормотав то ли молитву, то ли заклинание, он приказал ювелиру войти в грот и, сделав двадцать (а может, и более) шагов, начать копать. Марано копал, а Джузеппе отвлекал внимание злобных духов. Но то ли заклинания не подействовали, то ли Марано ошибся при подсчете шагов, но как только ювелир вошел под своды грота, на него тотчас набросилась орава черных рогатых джиннов. Толком ювелир их, конечно, не разглядел, но кто же это еще мог быть? Демоны так отколошматили несчастного, что он потерял сознание. Когда же он очнулся и с трудом выполз из пещеры, то не нашел ни демонов, ни Бальзамо, ни золота. Поняв, что его провели, ювелир отправился в дом к ушлому юнцу, но там ему сообщили, что Джузеппе уехал в Мессину навестить дядюшку. Ни о каком золоте, разумеется, речь не шла. Обманутый и оскорбленный ювелир поклялся отомстить пройдохе и клятву свою сдержал: в свое время Марано изрядно подмочит репутацию магистра Калиостро.

Понимая, что зашел в своих проделках слишком далеко и наказания ему не миновать, Джузеппе расплатился с дружками, взявшими на себя роль демонов, забрал деньги и отбыл в Мессину. Перед отъездом, как утверждают некоторые, он без спросу позаимствовал у своего дяди Антонио немного платья и изрядную сумму денег…

Прибыв в Мессину, двадцатилетний Бальзамо отправился к мужу покойной крестной Джузеппе Калиостро, управляющему имуществом князя Виллафранка. Далее, до 1766 года, следует неведомый период в жизни Джузеппе Бальзамо, главным событием которого — если верить графу Калиостро — стала встреча с загадочным старцем Альтотасом, выяснить личность которого не удалось даже святой инквизиции. Альтотас стал для Бальзамо и наставником в алхимической науке, и учителем жизни; вместе с ним он совершил (?) путешествие (путешествия?) на Восток. «Меня хранил могучий ангел, он руководил моими поступками, просвещал мою душу, развивая дремавшие во мне силы. Он был моим учителем и моим проводником», — писал в «Мемориале…» 1Калиостро. Есть множество гипотез, кем мог быть сей загадочный субъект, — и бродячим фокусником, и датским купцом Кольмером, долго жившим в Египте, где познакомился с чудесами древней магии, и отцом Атанасио, подельником Бальзамо, вместе с которым тот бежал из Палермо после «удачной» шутки над легковерным ювелиром… Некоторые утверждают, что Альтотаса не существовало вовсе, а именем этим Калиостро называл Сен-Жермена, разглядевшего в доморощенном чародее талант алхимика и взявшего его к себе в ученики. Интересное предположение выдвинул Ф. Брюне 2. Этот автор считает, что под именем Альтотаса Калиостро вывел супруга своей крестной матери Винченцы. Джузеппе Калиостро, тезка юного Бальзамо, рассказал молодому человеку о его предках, среди которых было немало мальтийских рыцарей [18] Мальтийские рыцари — члены монашеского ордена госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского (иоаннитов), основанного в 1023 году с благотворительными целями; в одно время с орденом тамплиеров преобразован в монашеский рыцарский орден; в 1530 году получил во владение остров Мальту, откуда пошло название — мальтийские рыцари, Мальтийский орден. , и сумел внушить ему почтение к слугам Господа, оборонявшим христианский мир от нашествия сарацин и безбожных пиратов. Времена изменились, но мальтийцы, как и прежде, продолжали защищать веру, подвергавшуюся нападкам рационалистов-философов. Только теперь оружием их стал алхимический тигель и тайные знания древних мудрецов. «Credo quia absurdum» («Верую, ибо абсурдно»), — провозгласил на заре христианства Тертуллиан; когда в свете рациональной истины таинства веры начали таять, словно тени в жаркий полдень, на помощь вере призвали мистику — разумеется, дозволенную и в разумных пределах. Но как определить эти пределы? Где кончается белая магия и начинается черная, когда чудо перестает служить Господу и начинает работать на его извечного врага Дьявола? В этом Калиостро, похоже, так никогда и не разберется и, попав в лапы инквизиции, не сумеет убедить трибунал ни в искренности своей веры, ни в богоугодности своего Египетского масонства, и будет объявлен еретиком и богохульником.

Где странствовал Джузеппе Бальзамо (он же Калиостро) до прибытия в 1766 году на Мальту, неизвестно. По словам самого Калиостро, они с Альтотасом побывали в Каире и Александрии, где посетили подземные святилища и где мудрый наставник раскрыл ему тайны, известные адептам Гермеса Трисмегиста, Гермеса Триждывеличайшего. Но, как писал Ф. М. Гримм, «у нас так мало сведений из варварских стран, что любые вызывают любопытство» 3, поэтому фантазии про заморские края, особенно если они похожи на волшебные сказки из «Тысяча и одной ночи» [19] Арабские сказки «Тысячи и одной ночи» в переводах А. Галлана (1704–1717 годы, 12 томов) очаровали европейского читателя и породили моду на Восток. , принимались публикой «на ура». Так что есть основания полагать, что магистр придумал не только свои восточные, похожие на сказку, приключения, но и саму свою поездку. Ибо никаких иных свидетельств, кроме его собственных слов, нет. Поэтому не исключено, что, скрываясь от полиции, Джузеппе просидел два года где-нибудь в трущобах Мессины. Или тихо жил у дядюшки. Кстати, в уже упомянутом анонимном письме из Палермо (от 22 июня 1786 года) говорится, что, подшутив над ювелиром, Джузеппе вместе со своими приятелями, лакеем и священником, уехал в Калабрию, где приятели его ограбили, и тогда он подался в Рим 4. И никакого Востока. Равно как и Альтотаса. Возможно, в юности Джузеппе мечтал о таком наставнике и, став графом Калиостро, придумал его точно так же, как и свою легендарную биографию. А потом и Альтотас, и сам граф превратились в миф и зажили собственной жизнью…

Если предположить, что Калиостро (один или в сопровождении загадочного Альтотаса) все же совершил поездку в страны, расположенные на африканском побережье Средиземноморья, на что он жил все это время? Видимо, зарабатывал теми же талантами, что и в Палермо — много фантазии, немного умения и чуть-чуть мошенничества. Говорят, Альтотас научил его старому фокусу, как придать конопле мягкость и блеск шелка; возможно, подобно Сен-Жермену, он изобрел способ окраски шелковых тканей, о которых грезили все тогдашние модницы. Выполнение всех прескрипций Бальзамо занимало очень много времени — дабы алхимик имел возможность скрыться от гнева обманутого покупателя. Современники утверждали, что магистр разговаривал на той смеси итальянского и французского языков, которая была в ходу на африканском побережье, часто перемежал речь цитатами, считавшимися арабскими, и не утруждал себя переводом. Знал ли Калиостро арабский, как полагают его почитатели? Вряд ли, если верить путешественнику по Востоку профессору Норбергу. Рассказывают, что профессор, наслышанный о магистре, владеющем секретами древнеегипетских жрецов, будучи проездом в Митаве (или все же в Страсбурге?), долго слушал Калиостро, а потом обратился к нему с вопросом на арабском, но ответа не получил. Пожав плечами, профессор заметил, что не готов поверить, что сей господин с невнятной речью посетил святилища, куда обычно не водят путешественников. Почитатели же магистра решили, что Калиостро специально ввел профессора в заблуждение, так как проверку полагал для себя унизительной.