Владислав Дорофеев - Принцип Дерипаски: железное дело ОЛЕГарха

А тут еще цены резко пошли вниз, до уровня 20012002 года – до $1506 за тонну алюминия. UC Rusal, обремененный долгом в $14 млрд (плюс еще $3 млрд – долг Прохорову за акции «Норникеля»), оказался не в состоянии его обслуживать.

С того момента, как мировой финансовый кризис докатился до России, Дерипаска был вынужден обращаться за помощью к правительству. UC Rusal перекредитовался в ВЭБе, чтобы расплатиться с западными кредиторами, залогом служили акции «Русала». Кредиты предоставлялись сроком только на один год, правда, некоторые из них уже снова реструктуризированы. Многие называют этот процесс ренационализацией российской экономики, но пока неявной.

После стабилизации цен на алюминий и работы с сокращением издержек на предприятиях «Русала» иностранные кредиторы начали активно идти на реструктуризацию кредитов. Добавляет им оптимизма и то, что Дерипаска через три года ждет цену на алюминий в $4000 за тонну, что вызывает энтузиазм у кредиторов, и они активно идут на реструктуризацию долгов. Кстати, их российские коллеги оказались не столь сговорчивы. Например, «Альфа банк» Михаила Фридмана подает иск за иском, требуя банкротства то одного, то другого завода «Русала».

Что же касается долгов, которые понахватал «Русал» (да и не только он) в период кредитного бума на Западе, то как тут было не брать, когда банкиры сами несли деньги?

Например, замгендиректора «Русала» Лившиц рассказывал об одном эпизоде, когда компания вознамерилась привлечь синдицированный кредит $1,5 млрд, и банкиры по всей Европе, и даже в Японии, отнеслись к этим планам с таким энтузиазмом, что предложили $2,6 млрд, еле уговорив в итоге российскую компанию принять $2 млрд двумя траншами под LIBOR плюс 1,1 % и LIBOR плюс 1,4 %, что выходило дешевле 7 % годовых. Где в России можно было взять такой кредит?

Свое мнение об ожидаемой в течение ближайших лет высокой цене на алюминий Дерипаска обосновывает несколькими факторами и прежде всего нынешним перепроизводством и последующим выбыванием мощностей: «Мы положили перед собой такой холм продукции, который, пока не будет востребован и использован, будет оказывать давление на цены». При этом было сделано предположение, что в сырьевых компаниях начнется выбывание неэффективных мощностей, не будут строиться новые, а цены останутся на минимуме до тех пор, пока излишки продукции не будут исчерпаны. Кроме того, из-за обеднения сырьевой базы заполнить восстановившийся спрос через три-четыре года будет проблематично, в 2010–2011 годах потребности в металлопрокате начнут, мол, быстро расти вместе с ценами.

Таков был прогноз.

По условиям соглашения о слиянии, объединенная компания «Русал» (UC Rusal) через полтора года после завершения сделки должна была провести IPO (первичное публичное размещение акций).

«Если мы пойдем на биржу, то будем размещать сразу крупный пакет – не менее 20 % акций», – заявлял Вексельберг на совместной конференции. А вот Дерипаска промолчал, обозначив свою позицию несколько позже, уже во время кризиса. Зато генеральный директор объединенной компании Александр Булыгин заметил тогда же, что кредитный портфель новой компании не превышает $7 млрд, и банки без проблем могут предоставить компании в два раза больше средств, а значит, жесткой необходимости продавать часть акций на бирже у акционеров пока нет. «Нам это незачем, нам и так неплохо», – вторили генеральному директору менеджеры «Русала» на вопрос о прозрачности компании. У Вексельберга нет в практике толлинговых схем, его предприятия используют российское сырье, вот поэтому он и стремится на рынок всеми силами.

Действительно, задача внешнего толлинга – минимизация налогов, не выходящая за рамки закона. Например, российские заводы «Русала» закупают глинозем у некоей иностранной компании (которая зачастую принадлежит Дерипаске), а потом продают ей алюминий со скидкой 30 % к биржевой цене. Такая схема позволяет оставлять большую часть прибыли за границей. В преддверии IPO все это и многое другое потребовалось бы выставить на всеобщее обозрение. В момент объединения казалось, что Дерипаска пойдет на IPO только в самом крайнем случае. Он привык жить по своим выработанным полупрозрачным схемам, кто же хочет пристального внимания общественности ко всем этим данным? К тому же Дерипаска всегда прямо высказывался, что считает публичность «тяжелой ношей для компании». Выйти, чтобы войти куда? «Лучше „Русала“ уже сегодня ничего нет, а через три года это вообще будет фантастика», – добавлял также Дерипаска, полагая, и не без оснований, что акционеры являются локомотивом развития UC Rusal.

Этот несгибаемый романтизм опирался в 2007 году на самую низкую себестоимость алюминия в мире, самую низкую на тот момент эффективную ставку налога на прибыль, использование толлинговой схемы, которая в сочетании с регистрацией головной компании на острове Джерси позволяла компании легитимно оставлять себе большую часть прибыли.

«Что можно купить, продав "Русал"? – рассуждал тогда Дерипаска. – В мире существует всего около 250 хороших компаний, которые можно приобрести и которые просуществуют еще 75 лет». Однако никто тогда, в 2007-м, не предвидел столь сложных времен, которые наступили в конце 2008 года и лишь усилились в 2009-м. Впрочем, ОВД, возможно, просто ждал более удобного момента для фиксации своей позиции. Такой момент настал на пике кризиса, на переломе 2009–2010 годов.

Не исключено, что отход от дел первого генерального директора UC Rusal Александра Булыгина после очередного совета директоров (по некоторым данным, еще в декабре 2008 года, в результате чего ОВД стал генеральным директором компании, спустя много лет вернувшись к оперативному управлению) – следствие разночтения планов стратегического развития компании между Дерипаской, как контролирующим акционером, и Булыгиным, наемным, хотя и ведущим в истории организации топ-менеджером.

Именно после того, как Дерипаска возглавил компанию, было отчетливо заявлено о подготовке ОК «Русала» к выходу на IPO.

Однако несмотря на условие о необходимости IPO и отстранение от дел противника IPO первого генерального UC Rusal Александра Булыгина, размещение акций «Русала» до конца 2009 года так и не состоялось. В конце 2008 года просто сослались на кризис, а в конце декабря 2009-го, когда вопрос снова встал ребром, поскольку компании требовались деньги для погашения долгов перед зарубежными банками, IPO перенесли на начало 2010 года.

Есть еще небезосновательное мнение, что Дерипаска шел на все металлургические покупки и приобретения (иногда очевидно невыгодные в короткой перспективе, как это казалось в сделке по «Норникелю») не только по причине своих амбиций или следуя инстинкту лидера, но и будучи проводником интересов государства, средством контроля госорганов над стратегическими российскими отраслями. Не зря же он пользуется сейчас, в кризис, столь широкой поддержкой государства. То есть упорное поначалу нежелание Дерипаски выводить UC Rusal на IPO – продать часть акций на открытом рынке – можно также объяснить нежеланием руководства страны разбазаривать имущество, с таким трудом собираемое назад. А поскольку Олег Владимирович не уживается с миноритарными акционерами своих компаний, предпочитая быть единственным начальником, в его лице государство контролирует и те области, куда не хочет пускать частных инвесторов, ни своих, ни иностранцев.