Пу И - Последний император

К востоку от огромного карьера, в четырех километрах от центра города, находился поселок, в котором проживало более тысячи семей. Место это называлось Пиндиншань, и здешние жители главным образом трудились на шахте. Когда японские бандиты вторглись в северо-восточные провинции Китая, в этих районах, как и везде, появились добровольческие отряды, которые постоянно вели борьбу с захватчиками. В 1933 году, в праздник осени, ночью добровольцы южных районов Маньчжурии совершили нападение на вражеские позиции. Столкновение произошло в Пиндиншане. Было убито японское начальство шахты, а также более десятка японских охранников, сожжен японский склад. До рассвета бойцы-добровольцы передислоцировались в район Синьбина.

После их ухода японская военщина, обвиняя местных жителей в "пособничестве бандитам", решила отомстить им за ночной налет. На следующий день шесть небольших отрядов охраны окружили населенный пункт. Свыше ста девяноста японских солдат и их китайские пособники, примкнув к винтовкам штыки, выгнали жителей из домов и, не разбирая, кто старики, кто женщины и дети, согнали всех на близлежащий холм. Когда там собралось более трех тысяч человек, на японских грузовиках появились до сих пор скрытые под черными покрывалами пулеметы и началась стрельба. Свыше трех тысяч человек, включая больных стариков и беременных женщин, оказались жертвами кровавой бойни. Бандитам этого показалось мало, и они каждого закалывали штыком. Тех, кто еще дышал, добивали сапогами, выворачивая внутренности. Убитым беременным женщинам вспарывали животы и, достав оттуда неродившиеся плоды, глумились над ними.

Боясь возмездия со стороны народа, японцы попытались скрыть следы преступления, облили бензином 600 — 700 домов и сожгли их дотла. Затем обстреляли из орудий склоны гор, похоронив под обломками оставшиеся трупы. Сам же район обнесли колючей проволокой. Людям из других деревень появляться там было запрещено. Последовало предупреждение о том, что семьи, скрывающие оставшихся в живых людей, будут уничтожены. Днем Пиндиншань был окутан дымом, а ночью повсюду полыхали зарницы. Некогда населенный пункт превратился в безлюдный холм, схоронивший останки погибших. Позднее в окрестностях города Фушуня стала популярной грустная песня:

Когда-то в Пиндиншане кипела жизнь,

Но землю обагрила кровь.

Поднимешь камень,

А под ним человеческие кости.

Японцы убили наших родителей и товарищей.

Море крови глубоко; месть будет всегда.

Однако японские бандиты не смогли убить всех героев Пиндиншаня и не смогли испугать героических рабочих Фушуня. Пятилетняя девочка по имени Фан Сужун выбралась из кровавого месива, ее укрыл у себя старый шахтер-инвалид. Она выжила и теперь стала живым свидетелем преступления.

После осмотра угольных разработок было запланировано знакомство с материально-бытовыми условиями шахты. И мы отправились в ясли, где работала Фан Сужун. Сама она в тот день поехала по делам в г. Шэньян, но нам рассказали ее сотрудники о том, как накануне она встречалась с японскими военными преступниками.

Японцы приехали в ясли, а сотрудники им и говорят: "Извините, мы не позволили заведующей с вами встречаться, так как она сама из Пиндиншаня. Нам не хотелось бы ее травмировать". Почти все японские визитеры знали про эту трагедию, поэтому при этих словах стали переглядываться, не зная, как поступить. Посовещавшись, они приняли решение принести извинения человеку, который пострадал от японских империалистов, и попросили ее выйти. Работницы долго не соглашались, но после настойчивых просьб уступили.

После низкого поклона японцы попросили рассказать о том, что произошло. Фан Сужун не стала отказываться.

— Я до сих пор помню все отчетливо, — сказала она. — Вокруг были соседи, меня вел дедушка, мама несла на руках братика — он еще не умел ходить. Японцы и изменники родины говорили нам, что идут нас фотографировать. Я спросила деда, что такое фотографироваться. Дед отдал мне игрушку, которую только что смастерил сам, и сказал, чтобы я не задавала вопросов…

Вот так пятилетняя девочка вместе со всеми жителями поселка, и дедушкой, и мамой, которая тогда носила траур, и братиком шли к месту казни. Когда раздались выстрелы, дед накрыл ее своим телом. Не успев заплакать, она потеряла сознание. А когда очнулась, кругом была кровь, в воздухе висели дым и пыль, застилавшие звездное небо…

Она с трудом сдерживала боль от восьми пулевых ранений и укола штыка, но еще труднее ей было сдерживать страх. Дед уже не разговаривал, мамы и братика не было видно. Она выбралась из-под груды тел и поползла к своей деревне, а там остались гарь да пепел. Она ползла долго и наконец добралась до гаолянового поля. Закрыв лицо руками, дрожа от страха, она легла не землю. Ее подобрал старик, укутал в одеяло, и она в забытьи уснула.

Старик был старым шахтером и прожил в Фушуне тяжелую жизнь. Японцы так над ним издевались, что он стал инвалидом. Они вышвырнули его из шахты, и в дальнейшем он существовал лишь на то, что торговал сигаретами. Он потихоньку привел Фан Сужун в дом к одному одинокому рабочему и положил на дырявый мешок. В этом большом доме спали вповалку человек двести; старик занимал небольшой уголок, туда он и пристроил мешок. Днем мешок был открыт и скорее напоминал рваное тряпье. Никто на него не обращал внимания. А вечером, когда все засыпали, он украдкой подходил к мешку и кормил маленькую девочку. Однако долго так продолжаться не могло. Старик разузнал у девочки адрес дядюшки и, сделав вид, что переезжает, прихватил с собой мешок и упаковки с сигаретами, пробрался сквозь японский кордон и доставил ребенка в деревню неподалеку, где жил ее дядя. Тот, боясь оставлять девочку в доме, прятал ее в стоге сена и каждую ночь носил ей еду, залечивал раны. Так она продержалась до первого снега. И только тогда он переправил ее к дальним родственникам. Там ей изменили имя и фамилию. И она выжила.

Израненная духовно и физически Фан Сужун, сохраняя в себе жажду мести, мечтала о капитуляции Японии. Однако японских караульных в Фушуне сменила гоминьдановская охранка. Вскормленных японцами изменников родины сменили чиновники разных мастей, которые сразу же сели народу на шею и занялись казнокрадством. Скитания остались скитаниями, раны ранами, ненависть осталась ненавистью. Еще не стерлись следы старых кровавых ран, как в душе жителей Фушуня чувства ненависти появились вновь. Чтобы противостоять недовольству народа, Чан Кайши унаследовал от японских бандитов "политику трех просветлений". Беда снова оказались у порога дома Фан Сужун. В страданиях прошли четыре года, и наконец наступил долгожданный день. Ее семья получила освобождение, в ее жизни снова засияло солнце. Партия и народное правительство нашли ее. Ей оказали помощь, она получила образование, стала работать, у нее появилась семья, дети. Теперь в городе Фушуне она — передовик труда.