Пу И - Последний император

Речь Ло Чжэньюя о Ван Говэе по меньшей мере ввела меня в заблуждение. В ней он говорил, что не знаком с содержанием предсмертного послания, выражая тем самым мне свою верность и преданность. Далее он подчеркнул, что трижды хотел умереть, но не умер. Дважды — когда я покинул дворец и когда переехал в японскую миссию — он хотел покончить с собой. В третий раз это было совсем недавно, он решил завершить все неоконченные дела и умереть. Но неожиданно "покойный опередил меня…". Ло Чжэньюй в своей речи также всячески пытался показать, что Ван Говэй только ему был обязан своими моральными качествами и творческими успехами. Именно такое впечатление оставила у меня тогда эта речь.

Хотя я долго не мог понять истинного характера Ло Чжэньюя, его желаниям, связанным со мною, никогда не суждено было сбыться.

Под конец он проиграл Чжэн Сяосюю, но и до этого времени также не мог оказывать сопротивления борьбе Чэнь Баошэня и Ху Сыюаня. В этих вопросах я сам не имел твердого мнения и действовал нерешительно.

Спор между Ло Чжэньюем и Чжэн Сяосюем касался главным образом моего выезда за границу. После того как я переехал из японской миссии в Пекине в Тяньцзинь, на меня обрушилась новая волна общественной критики. В Тяньцзине возникла Анти-цинская лига, выступавшая против меня. Ло Чжэньюй и его сторонники воспользовались этим, чтобы еще раз убедить меня в том, что единственный выход в создавшейся обстановке — мой выезд за границу. Влияние этих людей в то время было очень велико. Некий Чэнь Ботао из провинции Гуандун прислал мне письмо-меморандум, в котором говорил, что "невыезд за границу не обеспечивает безопасности и тем более не способствует реставрации".

По его мнению, после путешествия по Европе и Америке мне можно будет остановиться в Японии и там выждать, пока изменится ситуация. А Чэнь Баошэнь и его сторонники считали выезд за границу делом опрометчивым. Во-первых, говорили они, вряд ли Фэн Юйсян долго продержится у власти и потому опасность не так уж велика. Во-вторых, где гарантия, что в Японии меня встретят достойно?

Если же я не смогу жить ни в Японии, ни в самом Китае, тем более нет оснований думать, что Дуань Цижуй, Чжан Цзолинь и им подобные дадут мне возможность вернуться в Запретный город и восстановить прежние порядки. Меня не привлекали предложения Чэнь Баошэня, однако его предостережения заставили усомниться в доводах Ло Чжэньюя.

В 1926 году политическое положение в стране изменилось так, как того желала группа Чэнь Баошэня. Чжан Цзолинь неожиданно объединился с У Пэйфу и выступил против своего бывшего союзника Фэн Юйсяна. Армия Фэн Юйсяна была остановлена фэнтяньскими войсками Чжан Цзолиня, и Фэн Юйсяну пришлось вывести свои войска из Тяньцзиня. В Пекине его войска оказались в окружении. Когда Фэн Юйсян обнаружил, что между Дуань Цижуем и Чжан Цзолинем существует сговор, Дуань Цижуй бежал. Сам Фэн Юйсян не мог удержаться в Пекине и со своими войсками отступил на юг. В столицу вошла фэнтяньская армия под командованием Чжан Цзунчана. В июле оба маршала — Чжан Цзолинь и У Пэйфу — встретились в Пекине, вызвав тем самым беспредельную радость у так называемой группы "назад во дворец".

Чэнь Баошэнь лично отправился в Пекин установить связь со своим старым другом, ныне вновь назначенным премьером Ду Сигуем. Кан Ювэй в это время слал телеграммы У Пэйфу, Чжан Цзолиню, Чжан Цзунчану и другим, призывая восстановить "Льготные условия". Кан Ювэй написал большое письмо У Пэйфу, в котором перечислял "заслуги" Цинской династии. Используя в качестве аргумента тот факт, что Китай стал республикой с добровольного согласия Цинской династии, а не благодаря собственным усилиям, он просил У Пэйфу, пользуясь моментом, реставрировать монархию, подчеркивая, что со стороны Чжан Цзолиня и других препятствий быть не может, что в дипломатических кругах тоже имеются единомышленники. Даже среди "гоминьдановцев нет таких, которые не хотели бы реставрации, — писал Кан Ювэй. — Среди образованных людей страны нет таких, кто бы не сомневался в республике и не приветствовал реставрацию". Поэтому "ныне все ждут Вашего мудрого решения"!

Однако это уже были последние дни бэйянских милитаристов. Хотя неожиданно северные милитаристы вновь стали сотрудничать друг с другом, а кандидатура Чжан Цзолиня даже была предложена на пост главнокомандующего армией установления мира в стране, уже в 1924 году впервые было осуществлено сотрудничество коммунистов с Гоминьданом, а в 1925 году начался Северный поход национально-революционной армии.

К 1926 году передовые позиции северных милитаристов были смяты. Войска Сунь Чуаньфана, У Пэйфу, Чжан Цзолиня без конца терпели крупные поражения. В это время им было не до "Льготных условий". Усилия Чэнь Баошэня и Кан Ювэя оказались напрасными. Сам Кан Ювэй, так и не осуществив своей мечты, спустя год умер в Циндао.

Надежды группы "назад во дворец" были уничтожены. Чэнь Баошэнь пал духом, а Ло Чжэньюй оживился вновь. В марте 1926 года, в то время когда приближение армии Северного похода стало меня сильно тревожить, Пу Вэй прислал из Люйшуня человека с докладом для меня и письмом для Ло Чжэньюя. Он сообщал, что с японцами достигнута полная договоренность, и выражал надежду, что я приеду в Люйшунь. "Необходимо сначала покинуть опасное место, а потом уж составлять далекоидущие планы… Перед выездом за границу следует сначала обосноваться", — писал Пу Вэй. Я был наслышан о Ло Чжэньюе, и это меня несколько тревожило. Пу Вэй же произвел очень хорошее впечатление. Когда я только приехал в Тяньцзинь, он специально прибыл из Люйшуня повидать меня. Этот великий князь Гун, которого я видел впервые, при встрече произнес фразу, тронувшую меня. Он сказал: "Пока есть я — Пу Вэй, династия Цин не погибнет". Письмо Пу Вэя, естественно, взволновало меня. Так как все эти советы были переданы мне через Ло Чжэньюя, я стал менее подозрителен к нему, чем раньше. Армия Северного похода в то время заняла Учан. Позиции Северной армии на всех фронтах пошатнулись. Ло Чжэньюй уверял меня, что революционная армия подобна бурному паводку и лютым зверям. Она предает все огню и мечу. Попасть в ее руки — значит наверняка погибнуть. Услышав это, я собрался уехать с ним в Далянь, но мне отсоветовал Чэнь Баошэнь, и я решил повременить. Чэнь Баошэнь узнал в японской миссии, что дела не так уж плохи, как это казалось. Вскоре гоминьдановцы начали проводить чистку партии. Чан Кайши совершал бесчисленные массовые убийства коммунистов. В это время одна новость поступала за другой: английские корабли обстреляли Нанкин; в провинции Шаньдун происходило передвижение японских войск, чтобы задержать продвижение на север Южной армии. Эти новости убеждали меня в том, что группа Чэнь Баошэня более уравновешенна и что события не столь серьезны, как утверждал Ло Чжэньюй. Поскольку Чан Кайши так же боялся иностранцев, как Юань Шикай, Дуань Цижуй и Чжан Цзолинь, то, пока я жил на территории иностранной концессии, я находился в безопасности, как и прежде.